|
Ненорматив
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 21.04.2011, 21:16 | Сообщение # 16 |
 Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| СТАНДАРТНЫЙ НАБОР ДЛЯ НОВОСТЕЙ
1. Медведев встретился с каким-то зарубежным хуем. Обсуждали неебически важную хуйню. В результате чего сторонам удалось договориться.
2. В далекой банановой Заибабве, одни долбодятлы долбят других долбодятлов. Локальная жуть и местами даже геноцид. Многие заибабвийцы уёбывают в соседний Заибонго. Европа переживает.
3. То ли министр тяжелого заборостроения, то ли министр лёгкого образования, сидя напротив Медведева, докладывает, что они работают во всех возможных направлениях и, не смотря на отдельные недостатки, уже добились определенных успехов. Медведев дает ему пиздецки важное задание. Обещает взять дело под свой контроль. Загадочная, но обнадеживающая хуйня.
4. Путин тоже человек. Природа, Селигер, байдарка.
5. В Ебеньковском районе, недалеко от областного центра, что-то охуённо бахнуло. Пыль, дым, многочисленные жертвы. Создана правительственная комиссия. Жертвам будут компенсации. Мертвых жертв похоронят за счет муниципалитета. Выебан и уволен без выходного пособия глава района.
6. Медведев крутит в руках модернизированную нанохуйню. Удивляется. Улыбается. Оттопыривает губы. Россия - родина слонов.
7. Путин пообещал повысить какую-то поебень уже до января следующего года.
8. Утипусечка в зоопарке города Хуйнянь была размножена в неволе. Результат пушистый и милый, что обоссаться. Дикторша улыбается и перебирает бумажки на столе.
Реклама.
©Х.З.
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 21.04.2011, 22:03 | Сообщение # 17 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| СУД ЛИНЧА
В седьмом классе я и Будильник капитально подсели на индейскую тему. Не только мы, конечно. В школе все малолетние долбоёбы, типа нас, пёрлись с гэдэровских фильмов, и после их просмотров в клубе поголовно становились индейцами. Каждый себе имя придумывал. Зоркий глаз, Быстрый Сокол, Меткая Рука.
Мы с Будильником ничего себе не придумывали, потому что с третьего класса занимались боксом. Хуйли нам придумывать. Что мы лошки? Я был Ульзаной, а он - Виниту.
Имя Ульзана, по правде говоря, мне не очень-то нравилось. Вроде, как и не мужское оно. На Ульяну похоже. Училась с нами в классе одна Ульяна . Буракова. Крепко ебанутая она была и козюльки из носа постоянно ела. И если бы только ела. Эта тварь иной раз прилепляла свои зелёные выделения на металлическую линейку и прямо на уроке обстреливала увлечённых учебным процессом одноклассников. Но эти маленькие проказы ей прощались. После уроков, на школьном стадионе, Ульяна без базара демонстрировала всем желающим свою пизду. И даже позволяла туда чего-нибудь засунуть. Я, например, один раз ей засунул дохлую мышь. Потом оказалось, что эта ебанашка целую неделю ходила с этим аксессуаром, пока мышь окончательно не завоняла и нахождение рядом с Ульяной на расстоянии менее пяти метров стало не очень комфортным. Буракову в спешном порядке отправили в медпункт, где эта мразь тут же раскололась, кто внедрил ей в пилотку усопшего грызуна. Моя матушка, после посещения кабинета директора, огласила свой суровый приговор. Это история мне обошлась двухнедельным заточением и исправительными работами по двору. А пострадавшую эксбиционистку в итоге из-за хронической неуспеваемости оставили на второй год.
Теперь нетрудно понять, почему я поначалу ощущал небольшой дискомфорт, когда Будильник меня Ульзаной называл. Виниту, в принципе, тоже хуета какая-то. Но всё же лучше.
Можно было ещё Чингачгуком назваться, но этот почётный погремон за собой застолбил Витёк Лысый. Лысый учился в восьмом классе. Все удивлялись, как он сумел со стерильным (в отношении мозгов) чаном дойти до таких вершин среднего образования. Но пряники у него были яибу, и размахивал он ими, не хуже Серика Конакбаева. Говорят, он однажды прямо на уроке отпиздил учителя истории только за то, что тот нелицеприятно высказался по поводу монголов. Монголы, партизаны и индейцы были для Лысого святым. Поэтому, чтобы избежать реальной возможности налететь на его правую, я , недолго думая, согласился на Ульзану. Пошёл, так сказать, на компромисс. Гойко Митич не обломался и мне нехуй.
Частенько мне снились сны, как мы с Будильником напялим ирокезы, шаровары с бахромой, возьмём ружьишки, сядем на резвых жеребцов и порысачим в прерии, в поисках разных там пидаров, притесняющих благородный индейский народ. Долго искать не придётся. Всем известно, что прерии буквально кишат позорными бледнолицыми. Эти гандоны, целый день только и занимаются, что бизонов бьют пачками, оросительные каналы взрывают по чём зря, да и другие подляны индейцам чинят. Вот спрашивается, хуйли они к индейцам приебалесь? Индейцы испокон веков жили в Америке, вели хозяйство, выращивали арбузы, тыквы всякие, никого не трогали. А тут эти упыри понаехали. Земли, говорят, у вас, дорогие индейцы, плодородные и пиздуйте-ка все отсюда в резервации. Сосните-ка наших потных хуйцов с подзалупными сырниками. Но не тут то было. Эти тупиздни не знали, что выебнулись на гордый, целеустремлённый, независимый народ. В отместку за снятые с их соплеменников скальпы, индейцы тоже не гнушались этой зловещей процедуры. В моих ниибацо красочных снах, скальпы врагам снимал Будильник, потому как он до этого дела был дюже охоч и свиреп безмерно. Мало того, Будильник - Виниту, устраивал настоящее пиршество духа, насрав каждому обезображенному пендосу на то место, где ещё недавно красовалась волосня.
К слову сказать, Будильник неплохо отточил мастерство на домашней птице. Где-то месяц назад, его дед, Матвей Семёнович, ужрался до чертей и поручил юному в вождю зарезать к обеду курицу. Пока ветеран войны пребывал в дьявольском угаре, Будильник тупо отрубил головы целым трём курицам. Потом смекнул, что скальп топором не снимешь и взял в сарае охотничий тесак. Ну а что, если человек ни разу скальпы не снимал? Короче, придрочился борец за независимость где-то на пятой курице; а к десятой практически в совершенстве овладел этим необходимым навыком. На утро дед пришёл в себя и пару раз съездил героическому индейцу Виниту лопатой по еблу. Весь двор в мёртвых курах. Кому понравится? Но Будила деда не осуждал. Понимал он, что хуйню сморозил. Хотя мог осудить, потому, как небезгрешен был Матвей Семёнович. Особенно когда бурякового самогона переедал. Весь свой скотный двор от него выл в прямом и в переносных смыслах. Последний раз досталось парасю Игнату, которому дед полчаса безуспешно пытался дать защеку. При этом дедушка ласково гладил молодого свина и почему-то называл его Лариской. Благо Игнат оказался стойким к инсинуациям опытного соблазнителя, и не стал грызть лилового, тем самым предотвратив мимолётную и сомнительную связь. Будила, как и я, несмотря на такие шалости, один хуй деда уважали. Матвей Семёнович своей суровой и праведной жизнью заслужил к старости маленький бонус, в виде ебли домашнего скота. А если что, у него отмаз был реальный:
- Не нравится - пиздуй к маме и папе своим, на Кубу ихнию.
Вот и весь сказ. Естественно, Будильник никуда не попиздует, а будет дожидаться черепов из долгосрочной командировки в компании престарелого зоофила. Успокаивало одно - через год родители вернутся и заберут отпрыска в областной центр, где он по окончании школы должен поступить в военное училище. Пойти, так сказать, по стопам папы. Династию продолжить. Неплохой расклад.
А мне всю жизнь придётся купаться в навозе, ставшим визитной карточкой нашего районного центра. Да и ситуация по сравнению с Будильником была несколько иная. Во втором классе я неожиданно узнал, что мой папа, как оказалось, был нихуя не космонавтом, и его героическая смерть в глубинах мирового океана, куда он упал вместе с ракетой, являлась наглым пиздежом матушки. Горькая правда, вырвавшаяся из уст бухой соседки Галины, стала причиной нехилой психологической травмы, свалившейся на мое неокрепшее сознание. Произошло крушение идеалов. Мой папа не Гречко, не Джанибеков, и даже не Волков, а просто фиолетовый, как баклажан, бычара, утонувший не в океане, а в собственной мясной блевотине. Вот те, блять, и сын героя. Короче, с этого самого момента я к алкашам относился с презрением. Пока сам впоследствии им не стал.
Настоящие индейцы-воины, по моим понятиям, вообще не бухали. Курить - курили. Так это хуйня. А коли они не бухали, то значит бороться с этим недугом человеческим - не грех. Тут мне и мыслишка в голову пришла. Надо совершить что-нибудь дерзкое, запоминающееся. В индейских традициях. А жертвами будут, естественно, лица, злостно употребляющие спиртные напитки. Озвучив эту мысль двум доморощенным краснокожим Будильнику и Лысому, я получил одобрение, несмотря на то, что батя Лысого, Карп Евгеньевич, считался в городе знатным выпивохой и дебоширом, и даже в своё время отсидел за разбой. Но он вроде уже давно не жил с семьёй. Про деда Будилы, Матвея Семёновича, лишний раз упоминать не стоит.
- Надо их суду Линча подвергнуть, - деловито произнёс Лысый.
- А кто это? - спросил я.
Лысый сделал многозначительную паузу, прищурил свой узкий лоб, отчего тот стал похож на вялый хуй, только сбоку.
-Не знаю, Серый. Слышал, что этот чувак очень жесток и ебошит всех без разбору. Но делает это исключительно по справедливости.
- Я тоже про него слышал, - включился в дискуссию Будильник. – Он вроде негр с одним глазом.
- Да точно. Негр. Вспомнил! – подхватил Лысый.- В Африке у себя зверствует.
- Ну ладно, други мои, Чингачгук и Виниту, Перейдём к делу.- Сказал я.
-Давай, Ульзана. Говори!- поддержал Лысый.
- У тёти Гали Сазоновой, моей соседки, есть братан. Геннадий. Ну вы знаете. Уебан ещё тот. У них дом на две семьи был. Потом этот бык запил так, что то вынес из своей половины дома всё что можно. Жена винтанула, естественно. А Гена начал забывать тётю Галю, ну и нас в придачу. Говорят, уже срать в сортир не ходит. Прямо у себя в хате справляет. Там притон. Целый день бухают, орут. Участковый притомился их гонять. Короче надо на них напасть, связать и отхуячить по полной.
- Бля, Серый, а справимся? Знаю, я этот притон. Там шобла собирается. Это тебе не школьников нокаутировать в рекреации. Втроём не маловато? Да и потом узнают нас - песдец. – Будильник смотрел на меня с явным сомнением. Видя, что два вождя несколько прихуели, я решил их успокоить.
- Эти задроты от ветра качаются уже. Нашли кого бздеть.
- Да кто бздит? Мне похуй вообще кого гасить, – первым вышел из лёгкого оцепенения Чингачгук.
- Не гони, Серый!– воспрял духом Виниту. – Я даже нассу на этих уродов.
Около часа мы оживлённо обсуждали детали операции, которая по нашему коварному замыслу, должна была начаться вечером следующего дня. Затем, по традиции, мы выкурили Трубку Мира, позаимствованную у Матвей Семёновича, и отправились по домам…
Разведка, в лице скальпоснимателя Виниту, доложила, что всё заебись: фигуранты культурно отдыхают на вверенной Геннадию части дома, количество будущих жертв равно четырём, одна из них баба или что-то сильно на неё похожее.
- Дрищи одни,- резюмировал Будильник. – Один только здоровый сидел спиной к окну. В панаме. Ыыыы! Этого Чингчгук, думаю, вырубит.
- А то,- ответил Лысый, гордо поигрывая мышцами. - Здорового и Гену беру на себя. Сами только не облажайтесь.
- И еще, - Будильник показал подошвы своих кедов - Там всё в говне во дворе. Смотрите не вляпайтесь.
Перед штурмом форта мы в последний раз посмотрели на друг друга. Полной уверенности в победе не было, но отступать никто не собирался. Амуниция для такого мероприятия подобралась нехитрой. У меня самопальный кнут, у Будилы самострел ( хорошо, что тесак не прихватил), Лысый по привычке шёл с открытым забралом, то есть без нихуя. Единственное, что все сделали понятиям, так это измазали рожи и натянули на головы повязки с перьями (отдельное спасибо Будиле). Рассредоточились, приготовились, и под боевой клич Лысого попёрли.
На моём направлении, а я заходил с восточной стороны, особых проблем не было, за исключением вышедшего поблевать дистрофана, которого я сбил с ног правым джэбом. Рухнувший чувак упал на спину, но блевать не перестал. Маленький зеленовато-розовый гейзер периодически то вырывался из его пасти, то затихал. « Так и захлебнутся можно», подумал я, перевернул его на бок, и, следуя дальнейшему плану, полез в единственное с моей стороны окно. Тем временем с других сторон атакованного логова начали раздаваться душераздирающие крики. « Виниту с Чингачгуком наверное уже линчуют деморализованных синелицых. Эх, блять, опоздал !!!»
В окно я влетел как разрядник по пожарному делу. Рыбкой. Совершив кувырок, я уткнулся носом в две пары грязных ног. Подняв голову, я с удивлением обнаружил картину, подкупающую своей новизной. Гена драл раком то существо, которое мой друг и по совместительству вождь племени делаваров Будильник назвал бабой. Приглядевшись снизу и обнаружив у существа наличие пизды, я счёл это действо вполне приемлемым. Гена и существо были так увлечены совокуплением, что попросту не обращали на меня никакого внимания. Я, прямо скажу, был обескуражен. Лежу на полу и смотрю, понимаешь, как размножаются алкоголики. Хуйня какая-то. Но тут произошло нечто любопытное. Случайно увидев мою измазанною в глине рожу, существо выкатило свои и без того огромные зенки и дико заорало. Гена спустя мгновение тоже заголосил басом. И они в дружной сцепке метнулись в дверь. Тогда я еще не знал, что во время ебли нельзя пугать бабу. Окрылённый успехом, я вскочил на ноги и проследовал за брачующимися бабуинами. Когда их жопы исчезли за второй дверью, я начал подозревать недоброе. Где мои верные друзья, йобана? Где здоровяк, которого мы опасались? По всем раскладам Чингачгук с Винету должны уже всех отпиздить и уложить штабелями. Между тем, следующая дверь вывела связанных любовными узами и меня во двор. Пару раз ёбнувшись, Гена и существо дико закричали и, буквально выдрав калитку с петель, выбежали на улицу.
Оглядевшись вокруг, я не увидел никого, кроме продолжающего лежать и блевать дистрофана. Проверка дома ничего не дала. Груды говна и пустых пузырей. Чудеса.
Но всё встало на свои места, когда я покинул тревожный двор. В метрах двадцати от забора, аккурат напротив моего дома, здоровяк цинично пиздил Лысого ногами . Будильник с разбитым еблом спокойно отдыхал на травке неподалёку. Я было хотел броситься на помощь корешам, но увидев квадратную хлеборезку здоровяка, отпрянул назад. Это был Карп Евгеньевич, папа Лысого. Карп Евгеньевич, дал напоследок добрый пинище своему отпрыску и ласково обратился ко мне.
- Ну, что Серёженька, один ты у нас обделённый остался, индеец бля.
Р.S.
Пара лещей - хуйня по сравнению с пиздюлями, отвешенными Будиле и Лысыму. И тем более хуйня по сравнению с переживаниями Гены, прятавшимся вместе с существом в стоге сена. Расцеплись они лишь через полтора часа. Наша это заслуга или нет, но Гена вскоре отдал сестре свои полдома и свинтил вместе с существом неизвестном направлении. Видать скрепил их этот случай навсегда.
Для меня и моих краснокожих братьев индейская тема как-то сама собой сошла на нет. Лысый про индейцев вообще больше ничего не хотел слышать. Остались в почёте одни монголы и партизаны. Месяц спустя он с группой каких-то партизан отхуярил своего родителя до полусмерти. Осенью его отправили в колонию для несовершеннолетних. Яблочко от яблоньки, как говорится. Будильник серьёзно подсел на онанизм, и истерзал бы себя вконец, если бы его родители не приехали в отпуск. Быстро смекнув, что сын отбивается от рук ,они забрали его с собой на Кубу.
А я перестал ходить в кино и увлёкся разведением рыбок. Нормальная тема кстати. Безопасная.
© Чёрный Человек
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Вторник, 26.04.2011, 09:10 | Сообщение # 18 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| ПРО ЛЕХУ, ВИТЬКА И Х...ЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
Это было в армии. На втором году службы, солдатики начинали слегка двигаться от ожидания дембеля и так же потихоньку к нему готовиться. Кто-то набивал себе на плечах парашюты и слова «ДМБ-90». Кто-то шлифовал затертыми надфилями спизженые патроны, делая из них открывалки. Я, например, просто бухал. Время так летело быстрее, а спирта в наших самолетах хватало, чтобы не выходить из штопора до приказа. Ну, а мой дружок Леха с таким же раздолбаем Витей-Чигиринским решили вкатитить себе в хуи шары. Молва гласила, что обладатель такого хозяйства пользуется повышенным спросом у дЭвушек и любая прЫнцесса готова кинуться на хуй в любом месте и любое время суток лишь только прознает, что он отягощен посторонними предметами…
Два придурка закрылись в каптерке на большой совет. Операция состояла из трех этапов. Нужно было изготовить «что вставлять», найти «чем вставлять» и наконец – «вставить». Представление о том, как это делается, ни у кого не было. До эпохи интернета оставалось лет семь, а в «Красной Звезде» и «Советском Воине» инструкцию по проделыванию дырок в члене подручными материалами почему-то не печатали. Пришлось проявлять фантазию. Леха предложил шарики от подшипника. Метнулись в гараж. Спиздили подшипник с камазовской коробки передач. Разбили его. Оценили размеры своих хуев и поняли, что погорячились. Если бы даже и удалось запихнуть этот шар в хуй, то его пришлось бы поднимать, как веки гоголевскому Вию. Прошвырнулись по самолетным ангарам. Ничего удобного, круглого и легко засовыемаго в куй ни нашли. Зато нарыли кусок толстого оргстекла. Распилили его на прямоугольники. Потом на кубики. Потом вооружились все теми же надфилями и начали таинство превращения кубиков в сферы…
Блядь. Это была очень тонкая работа. Лесковский Левша вряд ли справился бы. Хуй не блоха – тут так просто не подкуешь. Процесс шлифовки и доведения шаров до идеальной гладкости происходил……во рту. Чтобы его ускорить они, по всем законом социалистического производства, произвели разделение труда. Леха точил – Витек сосал. Не у Лехи, конечно, а то, что он точил. В процессе производства у первого пальцы были сточены и обрели чуткость карточного шулера, а второй, увлекшись, проглотил штук пять уже почти готового материала из-за чего между ними происходили постоянный конфликты. До большой ссоры они не довели, так как цель была великой, и остановиться на полпути из-за таких пустяков никак было нельзя. Через две недели у них было шесть идеально гладких сфер. Завод точного приборостроения не мог бы справиться с поставленной задачей лучше, чем два дембеля, не знающие чем занять свои руки и мозги. Пришла пора искать что-то, что заменило бы им скальпель хирурга…
Штык-нож отмели. Использовать благородное оружие, с которым принимали присягу против хуев, посчитали кощунственно. Кухонный нож, повар отказался давать, после того как узнал для каких целей он нужен. Снова пошли в гараж. С верстака была спизжена старая, покрытая ржавчиной отвертка. Два дня превращали ее в надлежащий вид. Довести ее до ума всю не представлялось возможным, поэтому после тщательной обработки она выглядела так - деревянная, расколотая ручка была обмотана синей изолентой. Дальше черный замасленный стержень, переходящий в заточенное, тускло поблескивающее жало. Похожим орудием добивались отречения от ереси у Галлиея. Сейчас оно должно было послужить на благо созидания. Операцию решили провести после отбоя…..
По жребию первым на эшафот должен был пойти хуй Витька. На шоу были приглашены избранные. Леха налил в кружку спирта, пахнущего керосином. Анестезия, проверенная временем. Витек выпил. Закурил. Леха тоже подключился. Нужно было унять тремор рук и легкий мандраж. В операционный стол превратили табуретку. Оперируемый жадно затянулся почти догоревшей сигаретой и достал свое хозяйство. Хозяйство почувствовало какой-то подвох и стало резко уменьшаться в размерах. Леха окунул жало отвертки в остатки спирта. Допил и зловеще ухмыльнулся. Витин хуй стал похож на испуганного мыша, пытающегося забиться в норку. Холодный металл коснулся плоти. Резкий удар ладони по рукоятке. «Бляяяяяяяяядь!!!!» - заорал Витя. Леха быстро плеснул на хуй спирта для дезинфекции. «Бляяяяяяядь!!! Суууууууууука!!!Падлаааааааа!!!» - Витина речь заиграла новыми красками. Хуй - тоже. Он покраснел. Потом пожелтел. Потом позеленел. Короче стал похож на светофор. Или светофор стал похож на хуй. Пошла кровь. Леха предложил перевязать пока она вся не вышла. Перевязал. Хуй через пол-часа почернел. Витек испугался и снял повязку. Пора было вставлять. Шары…
Достали их из спичечного коробка. Протерли одеколоном. Витек начал запихивать их в свою плоть и снова заорал. Было больно, но он пошел до конца. До своего. Получилось. Сверху снова наложили повязку и снова пизданули спирту за успех. Наступила очередь Лехи. Витя, отошедший от шока, злорадно посмотрел на него. Публики поубавилось. Солдат, он конечно, обязан сносить все тяготы и лишения. Настоящий советский воин должен решительно смотреть в глаза смерти и не отворачиваться при встрече с противником. Не обращая внимание на рваные раны и простреленные руки, идти в атаку. Но, никто из защитников Отчизны не подписывался в присяге под словами типа – «Клянусь мужественно смотреть, как хуй товарища протыкают ржавой отверткой». Тут мужество уходит в глубокую спячку, как бы говоря: - «Нееее. Это зрелище не для меня. Когда все закончится и на горизонте вновь появится супостат я проснусь и покажу себя во всей красе. А пока избавьте меня от этого ужасного зрелища». Леха положил свой хуй на табуретку…
Рука у Вити была потверже, но после перенесенного стресса слегка дрожала, поэтому дырок получилось пять. Две в табуретке. Две в лехином хере. И одна в ладони у Витька. Все было по уже пройденной схеме. Сначала смена всей цветовой гаммы, потом кровь, потом - «ебтвоюматьсуказаебал, какого он туда не лезет» при вставлении шариков. Перевязка и одеколон, но уже ни только на хуй, но и на руку Вите. Покурили. Боль уходила. Помечтали, какими они теперь будут знатными ебарями. Легли спать….Утром встали до отбоя. Размотали повязку из куска простыни, чтобы сходить поссать и посмотреть на творенье своих рук. Ссать захотелось еще больше, смотреть – нет…
Четыре дня они мужественно терпели боль при хождении по маленькому и, доставая хозяйство из ширинки, закрывали глаза. Психика не выдерживала зрелища опухших и почерневших у основания членов. О супертрахе баб говорили все меньше. В одно не очень прекрасное утро, когда Витя не смог выдавить из себя ни капли в туалете, они решились на извлечение инородных тел из своих организмов. Отвертка уступила место лезвию. Каждый вскрывал себя сам. Не пили, потому что было страшно. Рука могла дрогнуть и резануть лишнее. Шарики стукались о пол выпадая один за одним. Закладывали по три, достали пять на двоих. Это было анамально, но решили не заморачиваться. Стало значительно легче. Через неделю хуи зАжили и зажИли нормальной жизнью. Еще через две недели Леха подошел к Витьку после отбоя, присел на койку и прошептал: - «Братуха. Я понял. Ну, их эти шары. Давай лучше «усы» вставим. Беспроигрышный вариант». Витя внимательно посмотрел на сидящий силуэт товарища и ответил коротко: - «Пошел ты НА ХУЙ!!!!»…….
(С) Гарпер
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Понедельник, 10.10.2011, 09:53 | Сообщение # 19 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| ГРЯЗЬ
Беда пришла, откуда не ждал: хворь со мной приключилась. И не какая-нибудь лёгенькая гнойная ангина или завалящая бугорчатка, а натурально бледная немочь. Двадцать пять процентов моих сперматозоидов потеряли подвижность. То есть, вероятность зачать что-либо резко упала. В студенческие годы, слава яйцам, не было таких проблем, и я один раз даже отдал часть стипендии на аборт одной тупорылой прошмандовке. Тогда я был приверженцем высоких идей и убийство это совершил из чисто гуманных побуждений, дабы такие грязные животные не размножались и не пачкали без того засиженный уродами облик планеты Земля. Скидывались всей группой, чтобы старосту нашу, Вкладышеву, от нежелательной беременности избавить. Ебали все и даже профессор кафедры грунтов Глинка, а мне, как самому активному участнику студенческой весны под названием «порви Вкладыш», по абортариям пришлось шароебиться, выискивая, где есть акции и скидки.
А тут такая напасть. Я на глаз сразу и не разглядел. Это всё Ленка, сожительница моя, на зуб распробовала, определив, что «не то пальто». Она у меня в этом деле мастер, сомелье по сперме. С одного глотка определяет сорт, литраж и дату разлива того, что я накануне выпил, и мешал ли с еще какой гадостью и в какой пропорции. Порой так в масть угадывает с последующим скандалом, что последнее время кончаю ей в волосы или на плечи, чтоб без палева. Правда, говорит, ей такие погоны и кокарды нихуя не нравятся, она, видите ли, глотать любит. Умничка…
Погнала она меня на анализы, в общем. Ладно, надо так надо, хуле – понес своё мутное добро аналитикам. Семя, в отличие от гавна, сдавать приятно. Пришел, в комнатке специальной расположился, дивидишник включил и сдаешь. Я три раза за один присест сдал – увлекся чота. Да и кино прям за душу взяло. Один фильм из моей домашней коллекции попался. Ну, это вообще кайф, как со старой, проверенной знакомой. Мужики из очереди нихуёвой на меня прям с уважением посмотрели, когда я почти полную баночку на анализ понес. Несу гордо так, на вытянутой руке, нате, мол, проверяйте, мне скрывать нечего. А тут хуяк – недостача активных головастиков при таком-то литраже.
Ленка расстроилась и в слезы: «Год уже без предохранителей живем, детей хочу, умираю, а ты, скотина, всех активистов ещё в общаге, видать, раздал. Тебя может спасти только одно – волшебная грязь «Куяльника».
«Хуяльник» – это такой советский санаторий на берегу соленого втрипизды лимана, куда съезжаются все больные страны, начиная с даунов и заканчивая гермафродитами, в надежде облегчить свою нелегкую даунско-гермафродитную участь, перемазавшись грязюкой от зубов во рту и до секущихся кончиков волос на жопе. Поговаривают, что грязь эта лечит всякие болезни: и лишай простаты, и заикание при метеоризме, и сучье вымя, и болезнь Ауески, и другие страшные эпидемии.
Я в чудеса особо не верю, но решил попробовать. Побрил подмышки, собрал мыльно-пыльно-рыльное и на велосипеде поехал. А педалировать через весь город – километров двадцать по утренним пробкам. Меньше чем через час прибыл в известную здравницу.
Местный уролог, наркоман с мутными глазами, посмотрел анализы и подытожил:
– На грязи.
– А это поможет? – с сомнением спрашиваю.
– Медицина самая точная наука после богословия. Так что результат обеспечен.
– Доктор, а это ничего, что я на велосипеде езжу? Тряска там и трение всякое…
– Катайся себе на здоровье, только яйца на колесо не наматывай.
– Спасибо, доктор, прям не знаю, что бы я без вас делал. Профессионала сразу видно, – ну, хуле с него взять, с обдолбыша писюнкового, сказал ему очень маленькое бумажное «спасибо» и пошел башлять за курсовку.
Расчехлился в кассу, после чего вернулся к упоротому доктору, который расписал в санаторной книжке все процедуры. Первая называлась не совсем понятно – «трусы», а вторая и вовсе стремно – «тампоны». Лечебный корпус я нашел по запаху. Вокруг разваливающегося старого здания в радиусе километра стояла такая вонь, что у пролетающих мимо птиц налету протухали яйца. «Сооружено в 1890 г.», – прочитал я над входом. «Пиздец, – думаю, – слово какое-то хлипкое «сооружено», как бы не завалилось зданьице аккурат в две тысячи одиннадцатом». Внутри устойчивый шнэк сероводорода просто сбивал с ног, хотелось надеть противогаз и спасаться бегством из этой газовой камеры, умело замаскированной под руины лечебного учреждения.
В холле сновали благодушно настроенные, побитые хворями старушки, дыша полной грудью. Им, очевидно, тут нравилось.
– Кто на трусы? Заходите, – зловеще пригласила старая медсестра, мазавшая грязью язвы на залупе самого Пирогова, и открыла дверцу пыточной. Я зашел, снова ахуел от вони, разделся догола и оглядел похожее на коровник помещение. Грязь была везде. Как в морге, на каменных столах с углублениями лежали довольные чумазые пациенты, замотанные в какое-то грязнючее тряпьё.
Медсестра отвернула кран, и из покрытой ржавчиной трубы на приготовленное ложе хлынула горячая грязь, похожая на свежее гавно каких-то очень вонючих животных. Меня пригласили сесть голой жопой, а потом и лечь на спину в эти черные испражнения неизвестных науке скунсов-серунов. Суууука…ничего более омерзительного я не делал. После чего, эта любимица Павлова и Пастера резво закидала мне хуй и яйца целебным гавнищем, измазала живот до самого подбородка и заботливо укутала обосранным одеяльцем. «Да чтоб ты всю жизнь такие «трусы» носила, не снимая. Кто это придумал, вообще? Утопить бы кхуям, я даже знаю, где», – в подобных невеселых размышлениях я провалялся положенные полчаса, после чего сразу помчался в душ, роняя куски грязи на загаженный кафельный пол.
Из крана полилась теплая вода, и я с облегчением подставил под струю лицо. К моему дикому ахуению оттуда прямо в глаза пизданула соленая, как огуречный рассол, лиманская вода:
– Получай, негодяй!
– Ааааа, блять! Какого куяльника?! Воды! – я престал видеть, глаза резало ножом, во рту был такой привкус, будто кто-то метнул мне в пасть горсть соли. На мой вопль ни одна лечащая падла не отозвалась. Выпутавшись из грязной занавески в душевой, я ломанулся на ощупь в раздевалку. Ткнув грязными пальцами в лицо уснувшего в грязи дедулю, я кое-как добрался до чьих-то шмоток и вытер лицо первой попавшейся тряпкой, оказавшейся белой рубашкой, на которой остались нарядные узоры от моих не очень чистых рук. Старый пиздаклюй возмущенно раскудахтался из своего говнококона, типа это его одёжа, вся хуйня, но мне было поебать.
Глаза по-прежнему пекло, но я начал хотя бы видеть. Быстро вернулся в душ, и попытался смыть с себя эту мерзкую грязь. Отмывалась она примерно так же хорошо, как свежий мазут. Каких-то двадцать минут терпеливого трения, и я выскочил засоленный заживо из душа. Подмышки горели так, будто я волосы не сбрил, а сжёг нахуй газовой горелкой, чтоб не заморачиваться с бритвой. Когда кожа подсохла, на мне тонким слоем блестела соль. В ужасе я устремился на следующую процедуру, боясь даже представить, что меня ожидает. Не зря я опасался…
– О! Новенький! – подозрительно обрадовалась добрая с виду старушенция, – Давайте вашу книжечку, проходите в первую кабинку, ложитесь на бок, трусы приспускайте.
Я все покорно исполнил, умостился голожопой креветкой на кушетке и стал ждать дальнейшего пиздеца. Он не преминул нагрянуть в виде гигантского кондитерского шприца, который старая грымза тут же запихала мне в жопу на манер клизмы и начала выдавливать что-то горячее внутрь. По запаху я догадался, что это нихуя не заварной крем, которым мне в прямой кишке выводят сердечко и надпись «С днем Святого Валентина», а пресловутая чудодейственная грязь. Было такое ощущение, что я сру, только наоборот. Будто жопа из унитаза сама чужое гавно засасывает, причем выбирает самые большие куски.
– Тёпленько? – старушка ласково так спрашивает и дальше шпигует.
– Хватит, – хриплю, и слезы из глаз текут, – ааааа, бляяяя…
– Ну, все, молодец, терпи теперь. Минут десять-двадцать минимум. Туалет – прямо и направо, – сказала и упиздовала следующего беднягу фаршировать. Спасибо, хоть шприц вынула.
Я честно терпел, скрепя очко, секунд семнадцать с половиной, которые мне показались ниибацо вечностью. Срать хотелось так сильно, что я чуть не откусил угол железной кровати, в который от натуги впился зубами. Потом вскочил и мелкой трусцой посеменил в туалет, боясь разбрызгать содержимое себе в трусы. Дверей не оказалось. Два мужика срали просто за занавеской в разные унитазы. Больше мест не было. Я стоял в коридоре усирающимся Чернышевским и спрашивал себя: «Что делать?»
Соседняя дверь в ординаторскую была приоткрыта. Я заглянул, спросить, нет ли где еще сральника, но внутри никого не оказалось. Я вошел, прикрыв за собой двери на замок. Терпеть я уже не мог, жопу просто сводило судорогой. Дристать прямо на пол мне не позволило воспитание, да и ноги не хотел забрызгать, но ни горшков с цветочками, ни мусорного ведра, ни фарфоровой вазы, ни виолончели, на худой конец, я не увидел. На столе рыбьим глазом мигал старый монитор. Внизу, естественно, стоял системник. Я сдвинул боковую крышку, которая оказалась не закручена, вытянул блок из-под стола, положил его на бок и, дико пердя, опорожнился внутрь. Соленая грязь бурным селевым потоком обрушилась на беззащитную материнскую плату, барабаня отскакивающими от кулера брызгами по стенкам системника. Так хорошо мне не было никогда, несмотря на то, что задницу жгло так, будто я срал чипотлями, а шустрый вентилятор ляпал веселыми брызгами в обратку.
Подтираться пришлось трусами. Я швырнул их в системник, напялил шорты, закрыл крышку и поставил все на место. Вышел я никем незамеченный. Когда уходил с вещами уже, услышал возглас в коридоре:
– Афанасьевна! Что-то у нас компьютер опять не включается. Надо мастера вызывать. «Сантехника, бля, вызовите. Пусть еще один унитаз поставит, тогда и компьютеры ломаться перестанут, ебанаты. А мастер ваш только ахуеть над железом этим и сможет, больше там делать нечего», – подумал я и упиздовал из этого лагеря пыток навсегда.
После этого я еще неделю вонял канализацией, и никакими шампунями и гелями эта дрянь не отмывалась. А ведь есть копрофилы, которые в этот Хуяльник по нескольку раз в год приезжают, добровольно пихают эту грязь во все дырки, еще и родственникам целые чемоданы набирают. Нахуй, нахуй, я туда больше ни ногой, ни жопой. Ленка меня уговаривает к нетрадиционной медицине обратиться. Есть тут, говорит, один индус…
© mobilshark
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Вторник, 11.10.2011, 19:58 | Сообщение # 20 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| Почему у человека грустное ебало?
Он не болен, не калека, просто заебало!
Заебало не подетски, как порой бывало,
А серьезно, блять, пиздетски, нахуй заебало!
Головой об стену бьется человек в печали,
Не смеется, не ебется, о как заебали...
Заебала Украина, Ющенко ебало,
Тимошенко, блять, скотина, тоже заебала,
Заебали вакхабиты с их чеченским богом,
Заебли антисимиты, как и синагога.
Заебали депутаты вмести с президентом,
Рахитичные солдаты, и интеллигенты.
Заебал Гамбит Турецкий, Петросян анальный,
Заебал наш гимн советский, заебал реально!
Заебала Волочкова и борьба со спидом,
Заебло ебло Лужкова и Пелевин пидор!
Заебал Сорокин с калом, заебло цунами,
Все почти что заебало, если между нами.
Заебали Че Геварой антиглобалисты,
Виктор Цой с его гитарой, пост-блядь-модернисты.
Заебала Хакамада и вообще хасиды,
Окружная автострада, Коля Басков гнида.
Забала Мандолиза, штатники в Ираке,
Казино, кино, стриптизы, пидорасов сраки!
Очень заебали дети, нищие вокзалов.
Если честно, все на свете жутко заебало.
ЗАЕБАЛО! Понимаешь? Сильно, жестко, страстно!
Ты, что этот стих читаешь, заебал ужасно!!!
Человека заебала мысль о суициде!
Кстати, ты его ебало в зеркале не видел?
Не ебало, а ебло!
Кстати тоже заебло...
(с)
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Понедельник, 05.12.2011, 14:38 | Сообщение # 21 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| НАЛЕГКЕ
Каждый год, 31-го декабря мы с друзьями ходим в баню. И каждый год бани эти разные.
То это грязная, ЖЭКовская мойка со свистящими окнами и тугими, ржавыми кранами, то модная сауна с вялеными натюрмортами и ЖК телевизором на стене, а иногда бывала и нормальная, деревенская с не струганными досками, без блэк-джека и шлюх. Всякие то есть бани.
Но сегодня мы решились на полный экстрим.
Мы собрались попарить трудовые тела в нашей промстроевской бане и поэтому взяли бухла чуть больше, чем положено для полетов в Ленинград.
Надо сказать, что это помывочно-культурное заведение представляло собой необычное сочетание русской псевдоготики и гаражных нанотехнологий. Географическая суть нашей бани заключалась в пограничном состоянии.
Если с гугль-переводом, то это был большой гаражный бокс, в котором наши промстроевские умельцы сварили собственно парилку, комнату отдыха, бассейн и прочую атрибутику. Все это они облагородили вагонкой и пеноблоками.
Короче, заходя в сей бункер, граждане попадали в настоящую уютную баньку с паром и баром. Ну собственно а что ещё нужно?
А нужны то всего лишь врата для прыжков в снег, коего намело в этот раз откровенно до хуя. И эти врата были.
Необычные как вся русская душа, они представляли собой громадный, металлический люк как на подводных лодках, который выходил аккурат с обратной стороны бокса и использовался для выхода в снежный космос людьми смелыми, пьяными и неравнодушными.
Единственно, что портило всякий героический выход, так это территория на которой располагались пушистые, хрустящие сугробы.
Эту местность выкупила какая-то коррумпированная мразь из администрации города и заселила её нервными собаками. В общем то, на это можно было класть болты и не обращать внимание на рычащих, клыкастых зрителей, но внутреннее напряжение все-таки портило картину вселенской гармонии или, например, смены года.
И тем не менее, мы собрались вечером на этом островке релаксации и чревоугодия готовые вкусить предновогодней дряни и водки.
- Молодец Василь Степаныч, хорошо растопил... — поблагодарил Костик хромого сторожа, который уже спал в обнимку с кислородным баллоном в углу бокса мирно посапывая и вздрагивая историческим телом.
- Пусть спит, сами управимся — перебил его Харитоша.
Сторож был ответственным человеком и действительно шикарно «зарядил» парилку, подмел окурки и вынес в подсобку бутылки. На большее его просто не хватило.
Впрочем, остальное уж наша забота. Что же мы, угольку не подбросим иль там водки не ёбнем? Конечно подбросим, конечно ёбнем. И ёбнули...
Звучала битая магнитола, наполняя помещение ФМ поносом. Шуршали бумаги и звенели стаканчики. Булькало в горлышках и ширилось сознание. Ну, вы понимаете.
Всё это таинство банно-прачечного ритуала развернулось во всей красе.
- Я же говорил этому мудаку, что цепь на лебедке тонкая и хуле, теперь пусть чинит — кричал нам Влад.
- Как ты заебал со своим бригадиром, мы забыли сыр купить — отвечал ему коллектив.
- Сыр есть, но без плесени, хуевый такой пошехонский — сказал я нарезая закусь.
- Сейчас вся жизнь хуевая, даже голосовать не хочется — вздохнул Костик.
- Не голосуй — вскинулся Влад.
- Нет, пойду, блядь и проголосую за похуй кого — заупрямился Костик.
- Лучше не станет — наливая водку предсказывал Харитоша.
- А что, больше ни о чем поговорить нельзя? - разозлился я.
- Вчера в новостях про пидарасов рассказывали, они хотят в Москве парад какой-то провести — сменил тему Влад.
- У нас вечер отдыха, блядь мы даже баб не позвали а ты про что вспомнил, на вот стакан и скажи чего про трудовые будни — одернул его Харитоша.
Мы встали как монументы и подняли выпивку.
- Ну поехали — произнес Влад замысловатый тост.
Больше мы так торжественно не вставали и тостов не произносили ибо в подобный вечер человек должен быть подлинно свободным и не вестись на всякую там пропаганду.
В бане решают глобальные вопросы только карьеристы и кандидаты на важные посты. Нормальные люди ни хуя не решают, а только парят тело и мозг, пьют напитки и жрут пищу.
Нет конечно мы вели светские беседы, но они были поверхностны и легки как чипсы.
Мы спорили о возрасте Валерии и потусторонних голосах в гараже 15-й автоколонны. Мы прыгали в бассейн с прохладной водой и любовались алмазными брызгами.
А ещё мы выбирали Вильгельма.
Это старая русская забава. Кладешь самому трезвому человеку на башку винтажный предмет и сбиваешь его подвернувшимся под руку оружием.
В нашем случае наиболее трезвым и неподвижным был Влад. Вместо яблока мы использовали будильник сторожа Степаныча, а палили по нему из «травматики».
Мы оказались хуевыми стрелками. Только Харитоша смог расхуячить пузатый будильник с третьего раза. Потом Влад проснулся и ушел в парилку самолично один.
Там он потерял дверь отделанную той же вагонкой что и стены. Пришлось вызволят его оттуда пока он не сомлел. После этого он жестоко уверовал в Бога и принес благую весть.
- Ну братцы, пора на выход - была такая эта весть.
Все внутренне собрались, хоть это и оказалось трудно сделать, ибо выпито было достаточно, что бы общаться телепатически.
Забыл сказать, что прыгать в снег из магического люка было не просто.
Надо было разбегаться и «щучкой» нырять в круглое отверстие. Потом тело парило над землей на высоте двух метров, прежде чем погрузится в желанный, низкотемпературный снег.
Правда бывали люди с неадекватным восприятием социума, которые садились на край стартовой площадки, опустив ступни на верхнюю ступеньку лестницы - «обратки». После этого они прыгали вниз как самоубийцы или враги народа.
Мы с такими не общались даже астрально.
Так что распахнув волшебный люк, мы с восторгом наблюдали как метель кружит в темном небе и ждали команды «Старт».
- Ебать-колотить! — последовала заветная команда.
И мы как пингвины, как герои космоса устремились в неизведанное, но полное тайн отверстие.
- Бля-а-а-а!!! Го-го-го!!! - раздавались в ночном небе светлые образы эмоций.
В лучах прожектора сверкали испуганные снежинки и строгие гениталии. Огонь и холод столкнулись в извечной битве. И взрывы радости наполнили окружающую среду. Максвелловский эфир вибрировал в нелепых векторах.
А мы игрались снегом как дети и матерно выражали суть внешней и внутренней политики страны.
Где-то вдалеке залаяли чиновничьи собаки. Лайте, блядь, лайте народ не победишь одним только лаем. А мы народ.
Я в радости неимоверной и опьянении праведном катался в сугробах как рубероид. Потом отключился от мира для того, что бы заглянуть в свое внутреннее зеркало души.
Там были ключи на «10» и на «17», картины Босха и «Капитал». А ещё в глубинах моего «Я» кто-то разбросал тыквенные семечки и предвыборные агитки с мясными рожами на мятой, глянцевой бумаге.
Потом я включился в жизнь и ощутил... пустоту.
Нет не тупую пустоту современного образования иль там потребительской корзины. Совсем нет.
Я увидел, что в сугробах на чуждой мне территории нахожусь я один. Ну может не совсем один ибо не вдалеке, на пустыре топтались рычащие животные и задорно повизгивали.
Наверное я слишком увлекся самопознанием и очищением, а товарищи в счастливой неразберихе вернулись по лестнице в уют и тепло.
Меня забыли. Забыли как историю страны. Напрочь и вовеки веков.
Это неприятно, но поправимо.
Надо всего лишь подняться по железной лестнице, стараясь не растерять сланцы и достоинство, которое стало терять дополнительный и прочие объемы.
Как же я гремел в железный люк розовыми ладошками, какие слова произносил всуе и просто.
Все было напрасно. А за металлическим барьером я слышал только громкие голоса и грохот чего-то.
Я стал трезветь не по часам, не по минутам. Я видел себя глупо сидящим на лестнице и пар изо рта.
Терять время было нельзя. Пушистый снег превратился в злого демона и уже не обжигал, а тупо охлаждал плоть, включая крайнюю.
Я слез вниз и припустился вдоль забора в поисках заветной щели.
Параллельно со мной, клацая зубами молча двигалась неприятная, капиталистическая свора. Видимо мой гастрономически нетрадиционный вид смущал собак или по крайней мере вводил в заблуждение.
Но ведь смущение может закончится и начнется... ну его на хуй думать о том, что начнется. Надо бежать.
Мне трудно вспомнить, как я таки нашел пролом в заборе, но это произошло вовремя. Меня успели схватить зубами за край сланца, прежде чем я оказался за оградой на проезжей части в свете тусклых фонарей.
Я был наг, испуган и зол. Я был жалок и нелеп в эту предновогоднюю ночь. Но я был жив, а это многого стоит.
Теперь я бежал в обратном направлении под укоризненный взгляд кандидатов в депутаты с громадных предвыборных баннеров. Я бежал, шлепая сланцами и размахивая членами как в какой то оперетте.
Пушистые коты шарахались в стороны и шипели.
Навстречу мне попались сани, запряженные четверкой оленей. Ими правил могучий мужик с длинной, седой бородой в синей, бархатной шубе и с наркологическим носом. В санях, возле блестящего, огромного мешка сидела красивая девица из старых, советских мультфильмов про снегурочку.
Увидев меня она сказала «Упс!», но больше она ничего не сказала, потому, что сани умчались а ночь словно их и не было. А может их и не было в натуре.
Единственно кто все таки был, так это сторожиха тетя Аня.
Она стояла у вахтерского вагончика с эмалированным красным чайником в руках. Просто стояла она в удивленном состоянии и смотрела как я шлепал сланцами по новогоднему снегу.
- С праздником тетя Аня! - я не забыл поздравить её, вбегая на территорию нашей организации.
Она ничего не ответила и только чайник качнулся как бы намекая на магию и интимность происходящего.
Когда я ввалился в теплый бокс, в магнитоле звучали куранты. Я был рад что пропустил новогоднее обращение, но радость тускнела, когда вспоминалось какой ценой это было пропущено.
В бане находился только Костик со шпротиной в зубах и стаканом в дланях.
- Ты где был, Bespyatkin? - невнятно спросил он.
- В гостях у сказки — оттаивая прорычал я.
- А пацаны тебя там ищут, в снегу...
- Спасатели Малибу, блядь — только и мог я ответить.
Почему-то мне захотелось задраить заветный люк, что бы не только я почувствовал как на зубах хрустит одиночество и забвение. Но тепло и водка разубедили меня в этом недостойном желании.
Костик рассказал что когда все заметили недостачу в коллективе, появилась гипотеза - меня сожрали собаки
На поиски отправились достойные, но тщетно. Мое тело отсутствовало в мире и только вой хищников капитала раздавался в ночи.
Когда убитые горем товарищи вернулись к столу я уже пил третью дозу. В приемнике выли про «сини, синий иней...», а сторож Василь Степаныч гламурно храпел в углу бокса.
© Bespyatkin
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Понедельник, 14.05.2012, 15:22 | Сообщение # 22 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| ЭПИЗОДЫ С ПИСЮНОМ
СВИТЕР
Когда мы с мишей учились в шестом классе, к нам привели Стаса. Человеком он был нихуя неадекватным, но вроде как не по своей вине. Страдал он от какого-то там отклонения типа нарколепсии (когда люди засыпают неожиданно), тока он не засыпал, а залипал. Наглухо причём. То исть сначала он во што-то фтыкал, а потом ни стого, ни с сего стопарился и пускал слюну. Приходил в себя только после того, как весь класс с криками "зырьте, ребза, у ебаната апять боторейки сели!" начинал отвешивать ему подзатыльники под затылок и подсрачники под сраку. За глаза ево называли дурачком, но говорить такое в лицо было как-то оскорбительно, поэтому обозвали стасика нейтрально - писюном.
Скоро в школе появилась и писюнова мама, которая почему-то слёту записала нас с мишей в писюновские друзья и много чё нам про нево поведала. Оказалось был целый список вещей - типа "цыклично движущихся блять объектов" и "изображений с яркой цветовой гаммой", - которые писюну нежелательно было наблюдать вапще, а то была опасность впасть в канкретна долговременный ступор или хуйвознаит чего ещё. Остаток того учебного дня миша провёл в тщетных потугах ввести писюна в кому - он ходил вокруг него кругами, изображая циклично двигающийся объект, а через равные промежутки времени вертел у того перед ебалом цветными карандашами, изображая яркую цветовую гамму. Периодически пристально смотрел в глаза. Хуй там. Писюн не поддавался.
После уроков мы втроём уже стояли в раздевалке. Раздосадованный такими несрастухами миша сурово, как блять берия, натягивал на себя свой любимый чудо-свитер, апогей суканах пост-модернизма, привезённый из каково-то Чуркистана. Это сейчас, с высоты, тыксызыть, своего опыта, я понимаю, што на етом предмете одежды силами таджикских ткачей, по совместительству наркоманов и дальтоников, художественными срецтвами был изображён героиновый приход, но в ту пору мы были свято уверены, што это пять зелёных всадников ловют чёрную рыбу в красном поле под палящим фиолетовым солнцем. Всякий раз, когда миша надевал ету паранойу, превращаясь в сплошное красно-фиолетовое пятно, у меня возникало навящивое желание обхватив голову руками бечь нахуй проч с криками типа "Нет! Нет! Только не мой мозг, ёбаные пришельцы!". Стоило мише выйти в етом свитере на улицу, как прохожие начинали шарахаццо в стороны, забывая о чём тока што думали, маленькие дети принимались плакать, а молодые барышни - обильно менструировать. У меня лично, как и у некоторых наших знакомых, свитер вызывал приступы тошноты и головокружения, поетому я старался смотреть по возможности в пол. То исть, как вы панимаити, на блёкло-сером раздевалочном фоне мишин свитер нихуёво выделялся. Да хули там, скажу больше - не существует в природе вапще такого фона, на котором этот ебучий аксессуар не выделялся бы нах. Хотя если вы блять нароете где-нить летающую тарелку с агромной надписью ЗЕМЛЯНЕ!МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ! - то можете смело, одев мишин свитер, встать рядом - такие весчи идеально суканах дополняют друк друга.
Красное пятно блякнуло што-то вроде "щасливо, пацаны" и уплыло в сторону выхода. Оторвав глаза от пола, я увидел писюна. У писюна было такое ебало, как будто он всю сука ночь ловил чорную рыбу с зелёными всадниками и теперь стоял передо мной типа заёбанный - с подкашивающимися ногами, отклянченой губой и тупым взглядом. В тот раз он залип основательно, я ево минут 15 откачивал. Мише сказал сжечь свитер нахуй.
ДУСЯ
Была у писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно пезданутое жывотное - въёбывалась с разбегу в стены, промахивалась нахуй мимо миски с молоком харей в пол, корчила непанятные ебала. Дусей, хстати, она была чиста формально, паскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на "пошла на хуй". В общем Дуся была не жилец палюбому - каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытицца фпезду ещё в раннем децтве, когда вместо титьки тыкалась еблищем маме в сраку - но тут блять в планы естественнаго отбора вмешался известный гринписовец писюн. Дефективную Дусю он нарыл на какой-та памойке и припёр, естесна, в дом - ето паходу был ваще последний раз, когда писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, патаму как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую паибень, она начала двигацца и хуй ты её поймаешь блять. Двигалась Дуся оченно резво - создавалось впечатление што даже срала на ходу, а если задерживалась в адном месте больше десьти сикунд, значит либо спала, либо отъехала нахуй. Ну или задумалась - периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с таво, ни с сево замирала, таращила косые банки в неизвесном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ёбнет моча на етот раз - ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемицца либо влево, либо вправо, затем обычно въёбывалась жбаном в стену, отскочив сломя голову хуярила в противоположную сторону, въёбывалась в дверь и ахуев от такого обилия препяцтвий начинала щемицца вверх па шторам. Там, где-нить сука под паталком вдруг опять замирала с таким ебалом типа "во, бля… где ето я?..", снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади - шерсть дыбом, глаза на выкате блять. Мне думаецца, што именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны сука Агузаровой. Наблюдая такую поеботу, миша неоднократно говорил писюну, типа "писюн, она у тебя походу слепая ваще…" "Да не, не… - успокаивал себя писюн - проста ёбнутая."
Поначалу дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы марской болезни, а миша её ваще боялся и не любил совсем. Потомушто один раз, нихуя неразглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который мише свитер красный захуярил), миша наступил на ейный ебальник, а поскольку Дуся пачимуто мяукать не умела нихера, издавая заместо етого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей пезданутости начала сцука страшным тувинским голосом орать - я, чесно признаюсь, малёха припустил жыдким в трусники, а вот 12-ти летний миша впервые в своей жызни схватился за серце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидить лютой ненавистью.
И вот однажды, когда писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с мишей остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, што Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и щуря один глаз палит в мишину сторону. Я мише ето дело показал и только хотел уже чё-то по этому поводу пиздануть, как вдруг миша, внук ворошиловского стрелка, нихуя не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше - зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прям в летсо. Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выебами, што Алине Кабаевой и не снилось нах.
Через пару дней Дуся начала по-маленьку облазить. Писюн говорил што ето на нервной почве, но мы-то с мишей знали, што после такого заряда гайморита в голову ваще не жывут - так што ей ещё повезло, можно сказать.
А писюновская мама походу стреманулась, што кошке настает постепенный пездец и купила писюну на замену большова такого хуйпойми африканского попугая по кличке Розелло нах. Продавец её пролечил што Розелло пездец какой умный и говорящий, схватывает типа всё на лету, хуй заткнёшь. Но Розелло почему-то оказался на редкость тупым ебланом. В течение недели мы с мишей учили его говорить одно единственное слово "писюн". День изо дня мы ебли ему мозг часа наверна по два, штоб не спизднуть, "… писюн, писюн, писюн,… говори сука ебаная - писюн, писюн… вот веть педораз… писюн, писюн" - ну и в таком духе; под конец даже нещасная облезлая Дуся, не выдержав такова напора, корча ебало и заикаясь начала гудеть што-то подозрительно напоминающее слово "писюн", лишь бы мы заткнулись нахуй. А Розелле хоть бы хуй - сидел в углу клетки, таращил полные непонимания глаза и обильно серил.
Миша уже хотел писюна разачаравать, типа "писюн, он у тебя походу глухой ваще.", но как выяснилось, Розелло был нихуя не глухой, а даже савсем наоборот. Всё это время хитрый пернатый слушал… набирался, тыксызыть, сеансу. Через пару недель етот пидар выдал всё - и "писюн", и "сука ебаная", и "педораз" с "мудаком", и ещё целый ряд окологинекологических терминов, смысл которых я узнал только несколько лет спустя. Писюн с мамой были в шоке канешна. И веть, што характерно, не наебал продавец - действительно хуй заткнёшь. В качестве бесплатного дополнения к выученным словам Розелло научился кряхтеть, пердеть, лихо подражать звуку проезжающего трамвая и звонко посвистывать. Причём делал он ето, походу, круглосуточно, потому как писюн приходил в школу с таким помятым видом, как будто всю ночь катался на трамвае в шумной компании милицейских свистков. К тому же, по ево словам, Дуся сильно нервничала.
А Дуся на самом деле сходила нахуй с ума. То исть она и так была припизднута нехуёво, но с появлением Розеллы её стали покидать последние остатки разума. Если раньше Дуся слушала тока то, што пиздят голоса в ейной голове, то теперь к этой неебической толпе добавился и левитан с крыльями, который походу наглухо забивал Дусе все сигналы с Марса. Ну и в один прекрасный день мы с мишей стали свидетелями таво, как Дуся, чуйствуя видимо близкую кончину от помутнения рассудка, решила напоследок во што бы то ни стало вточить говорящего окорока. Сам Розелло к тому моменту времени уже надрочился открывать клетку изнутри и по-хозяйски вылазить на крышу подышать воздухом, причём проделывал всё это не прекращая пездеть ни на секунду ваще. С крыши своей клетки Розелло как козырной страус выглядывал в окно, обсуждал сам с собой последние новости и попутно подслушивал всякие гадости штоб вечером опять ошарашить писюновскую маму очередным хитровыебанным матюком. Улучив один из таких моментов, потерявшая всякую надежду, окончательно охуевшая Дуся, изо всех сил стараясь не палицца, полезла ёпт за добычей на клетку. Выкатив фары от волнения и еле сдерживая метеоризьм, Дуся приблизилась к Розеллу вплотную и застыла. Всё, - подумали мы с мишей, - пезда рулю… Но в етот момент Розелло медленно повернулся, и, увидев перед ебалом такую хуйню (Дуся бешено вращала глазами и мелко тряслась), оценил апстанофку, неспешно так прицелился и как заправский скотобой уебал Дусе клювом прям промеж ухоф. Тюк, блять… Досмотрев как Дуся ссыпалась на половичок, Розелло звонко присвистнул и продолжил пездеть.
Все остались жывы вопщим. Не знаю, што за нервные центры в кошачьей голове поразил удар африканскаво Розеллы, но облазить после етого инцидента Дуся перестала. Зато начала жрать своё гавно, наводя ужас на домочаццев.
(с) Пункт.
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Вторник, 29.05.2012, 16:20 | Сообщение # 23 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| СВИНОКОМПЛЕКС
Городок наш небольшой, тыщ на сто населения. Может, больше – не считал. Все знают друг друга в лицо – не спрячешься. Стоит он в живописном месте - на берегу широкой реки. Екатерина II любила останавливаться у нас проездом во время своих исторических турне. В доме номер 13, по улице Заморкина с 17 на 18 марта Ульянов Ленин провёл бессонную ночь в тяжёлых раздумьях о судьбах рабочих и крестьян. Есть у нас и достопримечательности свои: старинная церковь – памятник древнего зодчества; доисторический камень, предположительно метеоритного происхождения, тонн на пятнадцать чистого веса; новый хлебозавод с современными технологическими линиями; и наша общая гордость – свинокомплекс.
В церкви вы все бывали, представляете, что к чему. Камнями вас, я думаю, тоже не удивить. Хлеб… Хули хлеб… Хлеб – всему голова. Про свиней расскажу.
Свиньи - очень хорошие животные и, в противовес бытующему мнению, чистоплотные. Я бы посоветовал, в ознакомительных целях, почитать какую-нибудь профильную литературку, журнал «Свиноводство», например. Чтобы быть, что называется, «на уровне» в нашем последующем разговоре.
Испокон веков наша область славилась свиным поголовьем. Сотни тонн качественного мяса, сала, кожи, щетины и других продуктов, которые дарят нам эти животные, ежегодно поступали в закрома Родины и далее в розничную продажу. Приведу несколько цифр:
в 1913 году заготовлено свинины - 100 тонн чистого веса,
в 1924 году свинины заготовлено – 120 тонн чистого веса,
в 1936 году свинозаготовки взяли планку в 200 тонн (и это чистого веса!).
Во все последующие годы производство свинины и свинопроизводных неуклонно росло, пока к 2009 году не вышло на абсолютный максимум – 1,5 млн. тонн свинины сырца. Впрочем, об этом вы ещё услышите…
Далее, чтобы не утомлять вас бездушной статистикой, перейдём на личности. Поговорим о наших рекордсменах. Свиноматка Звездочка много лет подряд приносила рекордные количества поросят, ежегодно выигрывая всесоюзные конкурсы, проводящиеся среди свиноделов. Свиноматка Валентина, названная так в честь первой женщины, покорившей околоземные просторы, достойно сменила Звездочку на этом нелёгком поприще и в дальнейшем неизменно привозила в наш город почётные трофеи. Столь же высокую планку переняла свиноматка Плеяда, получившая своё имя по уже сложившейся космической традиции. И она доказала, что способна и далее высоко нести флаг отечественного свиноводства! Хряк Борька… Впрочем, о нём вы ещё тоже услышите…
Естественно, все эти победы были бы невозможны без нашего главного сокровища - человекосоставляющей. Высококлассные специалисты. Профессиональные профессионалы! Строители и зоотехники, ветеринары и снабженцы, свиноводы и свинопасы. Все они ежедневно трудятся, вкладывая частички своей души в общее русло бурного потока наших побед на благо родного города. Успехи отечественного свиноводства ежегодно выводят нашу область в лидеры не только в масштабах страны, но и планеты. Ежедневные прибавки чистого веса молодняка уже давно оставили позади европейские нормы. В ногу со временем происходит модернизация ниппельных поилок. Неизменно улучшается экологическая составляющая прилегающих к свинокомплексу территорий. Не за горами время, когда на смену работникам свинокомбинатов придут роботизированные системы, на шагающем принципе движения с использованием нанотехнологий.
Поздним вечером 28 декабря, Вениамин Аркадьевич Подопригора, директор передового свинокомплекса «Золотое копытце» сидел за рабочим столом своего кабинета и напряженно думал. Взгляд его рассеянно скользил по стене, где на полках располагались в огромном количестве всевозможные кубки, вымпелы, дипломы, завоеванные за многолетнюю историю существования свинокомплекса. Вениамин Аркадьевич нервничал, и было от чего! Шутка ли… Уже вторую неделю прибавки чистого веса держались на нуле. И это в самый канун Нового года, тогда, когда надо рапортовать наверх о неизменном росте показателей! А вместо роста – хуй в ситцевом сарафане!
«Подохуели свинки! Подохуели… Им же чуть ли не с ресторана харчи возят!», - Вениамин Аркадьевич уже и забыл, когда сам последний раз полноценно принимал пищу. «Выебать бы всю эту сволочь… Жаль, только не поможет», - искал Вениамин Аркадьевич хоть какой-нибудь выход. Ситуация… Нечем крыть…
«И крыть нечем!!!», - Вениамин Аркадьевич хватил кулаком о стол. Главный хряк Борька тоже некстати занемог.
«Одно к одному, одно к одному. Обложили. Окружили. Снимут, теперь точно снимут», – лихорадочно размышлял директор свинокомплекса.
Часом ранее он вызвал к себе в кабинет на ковёр зоотехника, животновода, снабженца, Матюхина и ещё прорву хуй знает кого с одной целью: любой ценой обеспечить прирост чистого веса!
«Пора», – наконец, решил директор. Весь персонал «Золотого копытца» поднятый по тревоге, уже томился в приёмной в ожидании щедрых предновогодних пиздюлей, которые ещё принято называть «подарками». Вениамин Аркадьевич ворвался в приёмную с проворством молодого поросёнка.
- Ну?! Что молчишь? – с места в карьер начал он, обрушивая свой справедливый гнев на зоотехника.
- Где? Где прирост, мать вашу? Где?.. - директор напрягся, было видно, как жилка на его виске выдавала в эфир практически ультразвуковые колебания. И тут он заметил, что среди обосравшихся подчинённых кого-то не хватает…
- Где?!! Где Матюхин? Где этот распиздяй?!
- Беда! Беда, Вениамин Аркадьевич.
«Опять не слава Богу…», - простонал в сердцах директор. - «Ну всё, теперь точно снимут…»
- Матюхин в пятом блоке, по пояс в ледяной воде.
- Какого хуя он в этой воде, когда я его здесь жду? Я ему устрою сейчас! Он у меня по пояс в говне кровавом стоять будет, а потом ещё и приседать заставлю!!!
- Прорвало коллектор. Практически грудью останавливает воду… Спасает молодняк…
- А ты, гандон зоотехнический, ты какого хуя не в воде?! Ты какого хуя не спасаешь этот задроченный молодняк?
- Вы… Вы…Вы велели… Велели к вам… - залепетал зоотехник покрываясь пунцовыми пятнами и тут же бледнея как потолок. Он был только-только из училища, и это чувствовалось.
- Я велел, чтобы прирост чистого веса был!!! – заорал Вениамин Аркадьевич, да так грозно, что за стеной первого блока тревожно захрюкала молодая опорось.
Зоотехник дёрнулся, было, к двери, но был остановлен раскатистым:
- Куда, сволочь? Бежишь?
- Я к Матюхину… - совсем уже теряя рассудок, шептал зоотехник. Было видно, что ещё чуть-чуть, и он рухнет без чувств. Но ситуацию в целом и зоотехника в частности спасла секретарша. Протягивая телефонную трубку, она произнесла:
- Вениамин Аркадьевич… Москва…
Все испугано затихли. Стало слышно, как во втором блоке какая-то молоденькая хрюшка теряла девственность.
«Уже Москва?» - обречённо подумал директор и вдруг сник. - «А пусть теперь всё хоть говном зарастёт. Хватит с меня», – думал он, прикладывая трубку к уху.
- Подопригора у аппарата.
- С наступающим, Вениамин Аркадьевич, – ответила трубка голосом министра сельского хозяйства.
- И вас так же, – директор вытянулся в струнку.
- Как там у вас? Как Борька, как хрюшки, люди как?
- Работаем, растём, стараемся…
- Ну и молодцы. Я чего звоню, Вениамин Аркадьевич, тут человечек приедет к вам под Новый год.
- Какой человечек? Откуда? Зачем?
- Наш. Из министерства. Хотим под занавес уходящего года снять рекордные показатели по чистому весу. Нужен и от нас новогодний подарок стране. Я помню неделю назад у вас там 1,4 млн. с чем-то тонн было, так как раз к 31-ому они прибавить должны. А мы с вами тут как тут, и очередной рекордик зафиксируем. А рекорды нам сейчас, ох, как нужны. Время-то какое?! В хоккее - чемпионы, в футболе - кубок наш, даже в Евровидении этот пидерас и тот - впереди планеты всей. Не можем мы с тобой, Вениамин Аркадьевич, сейчас отстать. Права не имеем!
- А если не смогут поросятки мои… – чуть слышно, почти как зоотехник несколькими минутами ранее, пролепетал Вениамин Аркадьевич.
- Аркадич, дорогой, я же ясно сказал – должны, – ответила трубка.
- Так точно.
- Вот и славно. Тридцатого встречайте. Я прикинул, килограмма по четыре на голову должны прибавить.
«И грянул гром…»
Когда короткие гудки возвестили об окончании беседы, в комнате наступила гробовая тишина.
Стало слышно, как в пятом блоке Матюхин спасает молодняк.
- Все всё слышали? – спросил директор. – Всем всё ясно?
- Куда уж ясней, – вздохнул животновод и сокрушенно запричитал. - Четыре кило на рыло ему вынь да полож! Да где ж их возьмёшь, когда они только дрищут с утра до ночи?
- И ничего они не дрищут, ничего не дрищут, - поняв куда ветер дует, затараторила врач-ветеринар свинокомплекса.
- А что ж они тогда, раз не дрищут, делают? Пюре яблочное?
- Нет у них поноса!!! – заорала врачиха в истерике.
- Значит так, - вмешался Вениамин Аркадьевич. - Ты, - он повернулся к ветеринару, - хоть горчишники ставь, хоть банки, хоть, что хош им коли, но чтобы дристать перестали. Если через два часа изменений не будет, то я тебя с Борькой на сутки запру.
Врачиха пулей вылетела из приёмной.
- А остальным - думать. У нас двое с половиной суток. Нужно по четыре кило, иначе нас всех на Евровидение бандеролью вышлют. Давайте, все в актовый зал, я подойду позже и жду конкретных предложений…
Когда все, наконец, ушли, секретарша попыталась поддержать шефа:
- Вениамин Аркадьевич, сразу не пошлют…
- А? – не понял директор.
- Я говорю, на Евровидение сразу не пошлют, там ещё визу надо делать. И песню выучить на иностранном языке.
- Вот ты этим и займись пока…
- А вы куда?
- Я к Матюхину…
Директор наспех запахнулся в пальто, схватил шапку и побежал к пятому блоку.
Матюхин, абсолютно мокрый, в распахнутом ватнике, действительно стоял в воде по самые яйца, руками он крепко держал длинную трубу, надетую на разводной ключ, для бОльшего рычага, и, налегая на неё всем телом, что есть мочи орал куда-то в пространство.
- Давай, крутись, крутись. Что же ты, сука такая растакая, со мною делаешь!
Одним словом, спасал молодняк. Вениамин Аркадьевич ворвался в свинарник и сходу провалился по пояс в воду. Мимо него, весело похрюхивая, проплывали свиньи.
- Что у тебя? – заорал он Матюхину через всё помещение, да так громко, что от его голоса по воде рябь пошла.
- Вениамин Аркадич… Зовите людей… Надо свинок спасать! Потонут нахуй!
- Понял… Держись!
- Даёшь!!! – прорычал тот в ответ и налёг, что было мочи.
Труба опять сорвалась, и Матюхин с головой ушёл под воду.
- Вот пизда так пизда… - выругался он, выныривая.
Директор побежал назад в актовый зал. Пока он бежал, одежда на нём заледенела, и он стал похож на закованного в латы средневекового рыцаря Айвенго. «Зоотехника кастрирую пидараса. Сегодня же!», - думал на бегу директор. Почему-то от этой мысли у него на душе стало полегче. Ворвавшись в зал, где в ожидании его, коллектив свинокомплекса робко пытался родить хоть какую-то идею, Вениамин Аркадьевич, не говоря ни слова, бросился на зоотехника, как мангуст на кобру. Все, разинув рты, смотрели на директора и боялись даже пошевелиться. Зоотехник, поняв, что сейчас с ним произойдёт что-то нехорошее, попытался дёрнуться, но директор уже настиг его и, схватив своей ручищей за шиворот, поволок к выходу.
- Все за мной! – приказал он, выволакивая теряющего сознание зоотехника на мороз.
Поддавшись рефлексу, подчинённые бросились за вожаком, кто в чём был. Взлетев по ступеням пятого блока, директор ногой распахнул дверь и швырнул туда зоотехника. Раздался сильный всплеск.
- Выноси поросят! – крикнул директор вслед, заслоняясь от брызг.
Начали подбегать остальные.
- В четвёртый, в четвёртый несите, там теплее всего, – командовал Вениамин Аркадьевич, стоя у дверей и швыряя в воду очередного сотрудника, замешкавшегося было на входе.
- Врачиху видели? Врачиха где? Кто видел?
- Во втором она, уколы колет, – ответила подбежавшая секретарша.
Вениамин Аркадьевич по инерции схватил и бросил её в залитый водой пятый блок, понимая задним умом, что её-то кидать в воду не следовало. Она не умела плавать.
Когда кто-то с первым спасённым поросёнком появился в дверях, директор нежно подхватил дрожащее розовое создание под брюшко и со всех ног побежал через сугробы.
- Быстрее бегите, воспаление лёгких могут получить, – орал он бегущим за ним следом.
Так они неслись к четвёртому блоку замысловатым свиным зигзагом, сметая на своём пути все незначительные препятствия и огибая огромные снежные наносы, а так же высоченную новогоднюю елку, которую три дня назад приволок снабженец и даже успел поставить вертикально. Забежав в здание, директор сдёрнул своё дорогое драповое пальто.
- Встречай остальных! Поросят всех насухо вытирай, потом к отоплению их ближе, отгороди вольер, чтобы не затоптали, – успел распорядиться он и тут же бросился на поиски врачихи.
- Я к Борьке не пойду… - попятилась она, завидев надвигающегося на неё Вениамина Аркадьевича.
- Дуй в четвёртый, - не обращая внимания на её мольбы, зарычал директор. – Бери всё, что нужно, от воспаления лёгких. Спасай свиней. Подохнет хоть одна, неделю с Борькой жить заставлю.
И видя, что врачиха, явно ничего не понимая, стоит и не шевелится, он, наконец, не выдержав, заорал. - Бегом!!!
И сам бросился следом. Пробегая мимо специально огороженного вольера, где жил Борька, Вениамин Аркадьевич не мог не приостановиться.
- Давай, Борька, раскочегаривай свой агрегат, у нас москвич приезжает…
Борька только негромко хрюкнул в ответ.
Тем временем, цепочка по спасению поросят работала на всю катушку.
- Накиньте что-нибудь, Вениамин Аркадьевич, застудитесь, – крикнула, пробегая мимо, какая-то женщина с дико визжащей хрюшкой в руках и торчащими во все стороны замерзшими волосами, от чего она больше была похожа на Горгону-медузу.
«Секретарша», - наконец, узнал Вениамин Аркадьевич свою правую руку. - «Выплыла… Кремень – баба!»
Наконец, не без труда, он смог идентифицировать нужного ему в данный момент человека. Директор бросился к снабженцу, согнувшемуся под тяжестью здоровенного поросёнка, гордо крутящего во все стороны своим пятаком. Уровняв скорость, он подхватил свинью под задние ноги, и дальше они понесли её уже вдвоём.
- Помпы нужны, воду откачивать. Чем больше, тем лучше. Знаешь, где найти?
- У пожарников можно попросить.
- Пулей ко мне в кабинет, и зубами мне эти помпы из них вырви. Слышишь? Зу-ба-ми!!!
- А если пожар в городе? Они не дадут, если пожар…
- Тогда я тебя к твоей ёлке привяжу, сожгу, как Джордано Бруно, и пепел Борьке скормлю, а на огонёк как раз и пожарные с помпами подтянутся.
Поросенок слушал их разговор с интересом.
- Давай, беги, я дотащу, - приказал Вениамин Аркадьевич.
Снабженец припустил к зданию управы, ломая вставшие колом брюки.
В четвертом блоке директор увидел суетливо бегающую врачиху.
- Шурка! Шур-ка! – закричал он ей.
Услышав, что её зовут, та вздрогнула как от удара током.
- Шурка, не стой как у рабочего на колхозницу, спирт у тебя есть?
- Есть, Вениамин Аркадьевич, - подбежала она к нему, трясясь всем телом от страха и холода.
- Да не дрожи ты как… - директору стало жалко её. - Шура, - продолжил он мягче, - люди замёрзли, нужен спирт. Литра два, лучше три.
- Хорошо. Я поняла. Будет спирт.
- В кабинет мой неси, поставь под стол. Постарайся, чтобы не видел никто.
Судя по крикам из пятого блока, у Матюхина было совсем туго.
Когда директор свинокомплекса вбежал к нему, из здания уже выносили последних свиней.
- Спасли! – громко крикнул Вениамин Аркадьевич, чтобы подбодрить всех. Все радостно закричали и захрюкали в ответ, каждый на своём. Директор, разрезая воду как катер, устремился к Матюхину.
- Ну, что у тебя?
- Не идёт. Я за топором, тут закисло всё… Ёбну, что есть силы, потом наляжем вдвоём, должно пойти…
Вениамин Аркадьевич повернулся к толпящимся у входа:
- Трубы тащите и сварочник, будем врезаться, обходить прорыв.
Побежали за трубами…
Откуда-то снизу вынырнул Матюхин со здоровенным топором с пожарного щита.
- Осторожней, Вениамин Аркадич, ща я отоварю эту сволочь.
И, замахнувшись, как Гитлер на Москву, он, что было мочи, шарнул в неподдающийся вентиль. От удара звон пошёл такой, что стены ходуном заходили, а люди в городе начали креститься, подумав, что в церкви ударили в колокола.
- А теперь наляжем, - выдохнул Матюхин, и они вдвоём с директором легли на трубу.
Вентиль провернулся.
- Ай да Матюхин, ай да родной! С меня премия, если самого не снимут, – хлопнул его по плечу директор.
- Не снимут, - краснея от похвалы, ответил Матюхин и зачем-то нырнул за топором.
Выйдя из здания, директор громко подозвал всех, кто был рядом. Были, разумеется, все, кроме врачихи и снабженца, даже молодой зоотехник не утонул.
- Все - ко мне в кабинет. Потом вычёрпывать воду. Встанем в цепочку. Не забывайте меняться, кто в помещении, с теми, кто на улице, чтобы не замёрзнуть.
- Чем вычёрпывать, Вениамин Аркадьевич? - раздалось из толпы.
- Бидонами можно, - подал голос зоотехник.
- Какими, блядь, бидонами, у нас что, коровник? – заорал, не выдержав, Матюхин, размахивая топором.
Зоотехник шарахнулся от него, как черт от ладана.
- Берём вёдра с пожарных щитов. Кому не хватит, у меня в кабинете кубков призовых хуева гора, как раз и пригодятся. Зря мы их что ли получали? – разрулил Вениамин Аркадьевич под одобрительный гул. – Но сначала все - ко мне в кабинет.
Спирт пили из небольшого серебряного кубка, больше похожего на стаканчик, выигранного поросёнком Кузькой в 1975 году. Многие из присутствующих хорошо помнили этого поросенка.
- Вот ведь Кузька, - умилялся Матюхин, беря в руки стаканчик. – Буквально на моих руках вырос. Человеком стал! И нас не забыл…
После лечебной процедуры люди приободрились. Живая помпа заработала. Вениамин Аркадьевич встал в цепочку наравне со всеми. Воду выливали почти сразу на улице, она сначала растекалась и лишь затем схватывалась морозом, образуя огромный каток.
Тем временем, снабженец навёл конкретный кипиш в пожарной части. Что он там наплёл заплетающимся от спирта языком - неизвестно, но к свинокомплексу, врубив сирены, помчались сразу четыре машины. Влетев на территорию, первая из них тут же попала на лёд и её понесло на ёлку.
«Час от часу не легче», - подумал Вениамин Аркадьевич. Но на этом злоключения не закончились. Машина ударилась о ель и остановилась, а та, в свою очередь, приняв кинетическую энергию, распорядилась таким подарком судьбы самым распиздяйским образом – стала медленно заваливаться на бок. Словно в замедленном кино, было видно, как ёлка цепляла силовой кабель перекинутый вЕрхом к пятому блоку. Кабель, не выдержав такого давления, разорвался и оголённым концом стал падать в огромную, ещё не до конца замёрзшую, лужу, в которой стояли в живой цепочке почти все работники свинокомплекса, включая директора. Не было только врачихи и снабженца, носившегося по территории и пытавшегося вспомнить, куда проебали сварочный аппарат. Глядя, как оголённый силовой кабель летит в воду, Вениамин Аркадьевич подумал, что снять его не успеют. Но тут в дело вступил Матюхин. Схватив пожарный топор, он, как Чингачгук, метнул его в трансформаторную будку. Пролетев бесконечное количество метров, топор вошёл точно в предохранительный блок. Раздался оглушительный взрыв.
Свинокомплекс погрузился во тьму.
«Снимут», - отметил Вениамин Аркадьевич, а сам уже орал пожарным:
- Врубай фары, разворачивай на меня.
Потом обернулся к стоящему в свете фар Матюхину, тот был схвачен морозом, как статуя Вильгельма Телля.
- Опять молодец! Опять спас! Теперь, давай, обесточь порванный кабель, тяни на пятый новую жилу, потом меняй предохранители, а то с нас даже свиньи уже охуевают.
- А с ёлкой что делать?
- Есть у меня одна идея...
Лёгок на помине, нарисовался снабженец. Охуенно вовремя, когда не стало электричества, он и ещё двое таких же расторопных, приволокли сварочник. Снабженец пытался оправдываться, но директор только махнул на него рукой:
- Уйди с глаз моих…
Спустя несколько часов из пятого блока откачали воду, заварили трубу и дали свет. Все опять собрались в актовом зале, при этом сипели и кашляли так, что смахивало на тубдиспансер.
- Что с прибавкой в весе, придумали чего? Москва требует результат.
- Нет идей, Вениамин Аркадьевич. С такой кутерьмой сами по четыре кило сбросили.
- Нужен мозговой штурм, – вспомнил директор модное слово.
На свинокомплексе начался мозговой штурм.
Пять часов осипшие и охрипшие люди, замёрзшие от холода и одуревшие от спирта, пытались переорать друг друга, выдвигая сумасшедшие идеи, одна бредовее другой. Но всё упиралось в то, что хрюшки дристали и высерали всё, что должно было отложиться у них в организмах в виде мяса и сала. И, наконец, обезумев от всего этого, слово взял Матюхин.
«Ну, давай, у тебя сегодня масть прёт…», - с надеждой посмотрел на него Вениамин Аркадьевич.
- Значит так, - начал тот, дождавшись тишины. – Срём?
Все закивали.
- Надо, чтобы не срали?
Все опять закивали. Таким образом, Матюхин ловко сузил рамки решаемой задачи.
- Что медицина говорит? - Матюхин строго взглянул на Шуру.
- Я к Борьке не пойду… - опять затянула она свою волынку.
- Шура, оставь Борьку в покое, ему и так сейчас не сладко, ты по делу говори. Почему дрищем?
- А я почём знаю. Вон, снабжение комбикормов дешёвых закупило, вот и дрищем с них теперь…
- Тогда вот, что я предлагаю, - Матюхин замолчал и победоносно оглядел всех. - Предлагаю всем свиньям зашить жопы, на пару дней всего – не лопнут.
- Как зашить? – не понял зоотехник.
- Обыкновенно. Нитками… - и видя его изумлённый взгляд, добавил, - ради Москвы…
- А кто зашивать будет? – осторожно спросил случайно зашедший погреться пожарник и сходу охуевший, что попал в такой замес.
- Все будут, - подвёл черту Вениамин Аркадьевич.
Больше суток весь коллектив зашивал живые свиные жопы, и вот наступил последний день старого года. Светило жёлтое зимнее солнце. Многострадальная ёлка гордо высилась посередине свинокомплекса. Красивая и нарядная - её единолично украшал снабженец. Не обошлось и без форс-мажора - к директору прибежала Шура и, пряча за спину исколотые руки, зашептала на ухо:
- Матюхин сорвался!
- Мать чесная! Откуда?
- Не откуда, а куда… В штопор.
- Спрячь его с глаз долой, чтобы не попадался нам на пути следования.
Тем временем, высокий гость из столицы ходил, важно кивая, между визжащих свиней.
- А всегда они такие… громкие? – не выдержал он.
- Постоянно, – с каменным лицом отчеканил Вениамин Аркадьевич.
«Потерпите, потерпите, милые… Ради Москвы…» - думал он про себя.
- Какие-то у вас люди на вид уставшие, – заметил гость, глядя на измученные лица ветеринара и другого попадавшегося по пути персонала.
- Много работы. Свиньи очень нежные животные. Требуют постоянного ухода.
- Да-а-а… И капризные какие… Вон как визжат, как будто что-то не нравится.
«А вот тебе, если жопу зашить, понравится?» - опять подумал Вениамин Аркадьевич.
- Ну что же, - сказал, наконец, человек из министерства, - Давайте, взвешивать.
И в этот момент из-за здания появился Матюхин. То, что он лыка не вяжет, было видно невооруженным глазом. Не замечая никого, он прошёл, раскачиваясь, мимо, распевая во всё горло: «Променял я на жизнь беспросветную-ю-ю несусветную глупость мою-ю-ю.»
Гость поморщился, и, нагнувшись к уху Вениамина Аркадьевича вежливо, но со свойственным всем министерским, нажимом, спросил:
- Я надеюсь, этот работник в ближайшее время премии не увидит?
- Разумеется, - ответил директор. - Разумеется…
(с) 10метровахуительного провода
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:00 | Сообщение # 24 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ.
Часть 1.
Павел сидел на мосту, свесив ноги в сторону великой реки России - Волги. До водной глади ему было, конечно, далековато. Да и травматично, ибо водная гладь находилась в твердом состоянии. Ха, один рывок, неуклюжее падение, и тельце Павлика размазалось бы по издырявленному рыбаками-любителями льду.
- Пошли все в жопу и нахуй, - сказал Павел, нещадно путая гендерные понятия. - Все, блять!
- Все или всё? - раздался голос рядом.
- Все, - машинально ответил Павел, разглядывая рыбацкие лунки.
- И даже я?
- Да и ты.
- Тогда определись с посылом.
- Просто съебись, - отмахнулся удручённый Павел.
- Я могу уйти, но кому от этого станет лучше? – вкрадчиво произнес голос. - Тебя же Павел зовут?
- Допустим!
- Здравствуй, Допустим! Странное имя, реально.
Только теперь Павел огляделся, но кроме стоящей рядом свиньи, нихуя совсем не обнаружил. Мелких размеров свинья-недомерок была грязно-белой, с небольшими добродушными глазками и чёрным расплывчатым пятном на лбу, придававшим ей лёгкое сходство с последним генсеком СССР, Горбачёвым.
- Ебать! Ебать два раза! - заорал Павел. - Я с кем щас говорю?!
Парнокопытное тихонько хрюкнуло, и… улыбнулось.
- Ты кто, блять, - не спросил, а просто сказал охуевший Павел.
- А ты-то кто? – свинья по-собачьи уселась рядом с ним. Уютно запахло теплым хлевом, и вареной картошкой.
- Ты же знаешь!
- Павел?
- Допустим.
- Это у тебя такое отчество?
«Пиздец. Пить меньше надо…»
Павел ткнул локтем, сидящую рядом свинью и отрезал:
- Нахуй иди уже!
- Это в сторону Саратова, или откуда везли? – немедленно спросила та.
- Еба-а-ать! Тебя еще и возят?!
Животное оглянулось, неуклюже повернувшись всем корпусом, и уныло повело пятачком.
- Меня убить хотели, веришь?
- Меня тоже, - ответил Павел.
Свинья вскочила и, цокая копытцами, обошла Павла по окружной директории.
- А зачем ты тут сидишь? Холодно.
- Хотел свести счеты.
- Банкомата поблизости нет, - хихикнула свинья.
Павел открыл рот, но произнести смог только:
- Инна...
- Так твою девушку зовут?
- Ты со своими расспросами достала уже!
- Я послушаю в два свиных уха, - сказала свинья и подвинулась поближе.
Надо отдать должное обстоятельствам... Хотя, хули отдавать? Павел приобнял свинью.
Возможно, от холода. Или от грусти. Да какая разница? Посиди на мартовском мосту часа три. Рыбаку будешь рад, не то что свинье.
- Что-то у тебя с экстерьером не так, - заметил Павел, разглядывая животину.
- Это от отца, - вздохнула свинья.
- Обычно свиньи розовые.
Свинья поспешно отодвинулась и подозрительно спросила:
- У тебя были свиньи до меня?
- Ну, если людей считать, то да.
- Я тебе честно скажу. Зима была ёмаё. Там минус тридцать, реально.
- Помню. У меня батарею прорвало. Лопнула, блять. Тут же замерзла. Не затопил никого.
- Так вот. К нам в свинарник кабан из леса пришел. И мать нашу...
- Выеб?
- Нет, согрел.
Павел поёжился, как от холода.
- Родителей не выбирают, - заметил он.
- Я бы, может, элитный был, - со вздохом ответила свинья.
- Ты зачем в мужественном числе разговариваешь?
- Дык...
- Хуль дык? Свинья - это женственный род. А ты - свинья.
Животное нелепо повалилось брюхом кверху и гордо сказало:
- Я - свин, совесть имей?
Совершенно не застрахованный от подобных выпадов Павел резко вскочил и отбежал на пару метров.
- Йоптваю мать! – заорал он навстречу ветру, - Это пиздец! Я сижу на мосту, рядом со мной лежит говорящая свинья и показывает свой хуй!
- Не говорящая, а разговорчивая, - уточнила свинья, - и не свинья, а свин я.
- Встань сейчас же!
- Хорошо, - согласилось животное.
- Вот так лучше.
Свинья конфузливо потопталась и спросила:
- На четыре ноги можно опуститься? Мне так удобней.
- Давай.
- Спасибо, - сказала свинья.
- Это пиздец, это ёбаный нахуй пиздец!
- Я некоторые твои слова не понимаю, - сказала свинья, или если верить увиденному Павлом, свин.
- Например?
- В предыдущем предложении ты два раза сказал "это", а потом какую-то бессмыслицу. Непонятную. По тону я понял, что у тебя негодование. Или удивление.
- Это мат, - резюмировал Павел.
- Как в шахматах?
Павел искоса рассматривал животное.
- Ты откуда так научилась... Сорри, научился, - поправился Павел, - говорить-то по-нашему?
- Сторож телевизор смотрел часто. Сутками, через трое. А у меня место было, совсем не у сиськи. Я же одиннадцатый.
- Хуясе, кабан насчет плодовитости не промах был совершенно.
- Зверь!
- Алименты платит? - неумело пошутил Павел.
Свин смерил Павла взглядом и уткнул пятачок в асфальт, явив безысходность окружающему пространству.
- Жопу подвинь? - Павел звонко шлёпнул свина, чтобы вывести того из транса, - или просто отведи.
Свин послушался, и вперился в человека преданными глазами.
- Лан, я пошел, - наконец сказал Павел.
- А я?
- А ты сиди.
- А с тобой если?
- С тобой посидеть, поболтать, наверное, можно, а так...
- Я пропаду…
- Ты мне и до встречи нахуй не впился абсолютно. - Павел почесал затылок и быстро пошёл.
- Паш, - свин зацокал копытцами следом, - не бросай меня, а?
Павел обернулся. Огромный мост, на котором стояли они со свином, был пуст, только изредка проезжала случайная машина.
- По пешеходной зоне ходи, будущий шашлык.
- Да? – послушно спросил свин и прижался вплотную к ограждению моста.
- В воду не пизданись.
- Так лёд же?
- А проталины вот там?
Свин просунул пятачок между перилами и оценил возможный ущерб, а дальше пошел ровно посредине. Машины и вода предвещали угрозу, а Павел - нет. Но свин держался почтительно сзади: вдруг пнёт?
- Паш?
- Что надо?
- Я цвета могу угадывать.
- А мне-то не похуй ли?
- Правда, всего два.
Павел обернулся и пристально глянул:
- Синий и желтый? Сало, блять.
- Нет! Хочешь, угадаю, какого цвета на тебе свитер?
- Я и так знаю.
- Ну, пожалуйста! Всего одна попытка!
- Давай, скажи очевидную реальность.
- Красный!!!
- Ха, экстрасенс. Не впечатлило.
- А как ты думаешь, почему я узнал твоё имя?
- Кстати, тоже вопрос.
Свин улыбнулся и Павла передёрнуло. Всё время общения со свиньёй ему казалось, что он намедни наелся псилоцибов, запил их палёной водкой, а после этого закурил совсем не «Редмонт».
Животное выждало театральную паузу и хорошо поставленным голосом сказало:
- На тебе майка "Детройт ред уингз". Номер тринадцать, а сверху написано - Дацюк.
- Дацюк написано латиницей! Ебать мой хуй! Как?!
- Я слегка знаю английский, - скромно потупился свин.
- Может, и транслит знаешь?
- Извини, я телевизор смотрел, про интернет только слышал.
Мост окончился. Павел нервно оглянулся и ускорил шаг, но свин по-прежнему резво семенил следом.
- Отстань, блядь! А то ёбну!
- Паш, я полезный! Смотри, светофор… - весело перебил свин.
- Мне-то нахуй? Я, пешеход, прав во многих случаях.
- Сейчас красный будет.
И светофор послушно переключился на красный.
- Не убедительно. После зеленого всегда так, - фыркнул Павел.
- Что такое зеленый? - доверчиво спросил свин.
- Ты ж смотрел телевизор. Там все на зелени построено.
- А светофор так и останется до утра красным.
- Да нах? - Павел вперился в светофор, - вот смотри, чик-чик и...
- Красный будет.
В трёхглазом монстре действительно что-то щелкнуло, красный цвет заклинило.
- Йоптваю! Уличная цветомузыка реально слушает невзрачную свинью. Это пиздец!
Свин гордо поклонился, и снова спросил:
- Так берешь меня с собой?
Весенний ветер дохнул в лицо. Павел почесал щетинистый подбородок. В черепной его коробке вяло шевельнулась новорожденная идея.
- Зовут тебя как? Хочешь быть Степашкой, как в усыпательной передаче для пиздюков?
- Так это заяц! – хихикнул свин.
- Бля, попутал сдецолино, ы-ы-ы. Так как-же? Хрюша?
- Не!
Свин, бодро забежав вперед, присел. Павлу даже показалось, что сейчас он по-собачьи подаст ему переднюю ножку. Из таких его бабушка варила вкусный холодец, а дедушка жрал его с пекучим хреном.
- Зови меня Уи, - сказал навязчивый попутчик.
- Уи? – задумался Павел, - Всего две буквы?
- Это сокращенно, - потупился свин.
- Уильям или Уинстон?
- Трубку курить научишь - буду Уинстон.
- А если не научу?
- Значит, стану писать сонеты…
Свинья опять уставилась в Павла преданными слезящимися глазами:
- Возьми меня, а?
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:01 | Сообщение # 25 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ
Часть 2.
Уи (Часть 2)
Павел строго осмотрел свина. В конце-концов, особо он не помешает. Взять приблудную свинью – не жениться. Опекунство оформлять, опять-таки не требуется. Ответственности – ноль, а польза может и будет.
- Беру, - сказал он. - Но не верю в твои способности. Пошли в магазин.
- А ночью разве работают? – удивился свин.
- Круглосуточно, особенно этот.
- Я есть хочу, - чуть подумав, ответил Уи.
- А что едят свиньи?
- Я - молоко только ел. Иногда.
Павел снисходительно усмехнулся:
- Молоко обычно пьют.
- Не важно, внутрь же?
- Так педерасты говорят. Внутрь же, хе-хе.
- А кто это? – поразился свин.
- Такие же долбоёбы, как и зоофилы. Коз ебут и друг друга.
- А свиней?
- Могут, - предостерег Павел, - держись от них подальше.
Магазинная дверь звякнула колокольчиком, впустив сначала свинью, затем человека. Полная продавщица со старомодной завивкой подняла голову, спросонья щуря густо накрашенные глаза, и недовольно пробурчала:
- Время - четвертый час! Всё не нажрутся!
- Лан, теть Зин, - поздоровался Павел, - без обид, приспичило.
- А-а-а, Пашка, мать твою, хе-хе, – оживилась баба. - Шаурму разогреть? Со свининой?
Павел виновато глянул на попутчика и покачал головой.
- Не, теть Зин, с курицей давай. И пакет молока.
- Может, пива лучше? – хмыкнула продавщица.
- Он не будет пиво.
- Кто он?
- Вот он. Уи.
Свин цирковато поклонился. Продавщица растерянно осмотрела странное животное и окончательно проснулась.
- Пашка, ты где его нашел?
- Он по мосту гулял.
- Один?
- Еще не хватало, чтобы вдвоем, - сострил Павел.
Тетя Зина, искоса поглядывая на Уи, согрела шаурму и достала из холодильника литровый пакет молока.
- Холодное, - заметила она заботливо, - не простудится?
- Не должен, - задумчиво ответил Павел. – А миски тут, часом, не найдётся?
Миска нашлась. Не новая, и не слишком чистая, но вполне пригодная для свинского поглощения еды. Надо отдать должное уму и такту Уи. Перед тётей Зиной он даже вида не подал, что способен изъясняться по-человечески, а терпеливо дождался, пока Павел вскроет и выльет в миску пакет молока. Затем благодарно опустил туда рыльце, и принялся жадно пить, подрагивая ушками.
Павел с минуту полюбовался, как питается его четвероногий друг, и повернулся к прилавку.
- Тёть Зин, колоду карт еще.
- Как всегда? - продавщица подмигнула с видом заговорщика, - заряженную на успех?
- Не-е, - потряс головой Павел, - не тот случай, обычную. 52 листа.
- Держи, катала.
Павел дождался, пока миска опустеет, и, расшаркавшись, увёл Уи из магазина. На углу, под фонарём, нашлась подходящая скамейка, там они и устроились: Павел присел, а свин примострился у него в ногах.
- Вот зацени.
Павел распечатал колоду, сделал шафл, потом тупо перемешал, подснял несколько раз.
- Смотри внимательно. Тут десять карт.
- И?
- Уи, - передразнил Павел и принялся раскладывать.
Свин конфузливо потоптался на копытцах:
- Не сердись. От меня что требуется?
- Угадаешь, где красные?
Перед Уи на асфальте лежали десять карт рубашкой вверх. Павел склонился, упёршись локтями в колени, и внимательно смотрел. Свин немного подумал, а потом левым передним копытом поочередно наступил на третью, шестую и седьмую.
- Посмотрим, - азартно воскликнул Павел, переворачивая, - Оп-па! Нихуясебе!
Он недоверчиво теребил в руках выбранные свином карты. Действительно, две червы и дама бубей.
- А эти семь? - подозрительно спросил Павел.
- Красных там нет. Хотя одна непонятная.
- Сейчас заценим.
Непонятной картой оказался джокер. Остальные были трефы и пики.
- Давай еще раз? - Павел тщательно перемешал колоду.
- Легко.
- А ты только цвет можешь угадывать?
- К сожалению.
- А сердечки или подушечки? Вроде легко.
- Если потренироваться, может и смогу. Давай кидай.
Из новой раздачи Уи уверенно выбрал пять красных карт. Остальные были чернее черного.
- Нихуя себе! – поразился наконец уверовавший Павел. - Да ты - кладезь талантов!
- Спасибо. Но это еще не все.
- В смысле?
- Сейчас проедет красная машина, потом две невнятные. За ними - не совсем красная, но проблесково будет.
- Пиздишь, - не поверил Павел.
В отместку за его усомнение: сперва пронесся красный «матиз». За ним прошуршала отечественная «шестерка» и «королла», обе серые. А полицейская «семерка» ехала с звуко-цветовыми сигналами. Взвизгнув тормозами, она затормозила рядом с Павлом. Дверцы открылись, наружу выбрался плотный мент с чёрными усиками.
- Лейтенант Сидоренко, - по-полицейски представился мент, и по-милицейски продолжил: - какого, собственно, хуя, ваша собака без ошейника и намордника?
- Где вы тут собаку увидели? - вежливо спросил Павел.
- Вот это что за хуйня чуть больше бультерьера? – лейтенант Сидоренко кивнул головой в сторону свиньи.
- Это Уи.
- Что, блять?
- Уи это. К собакам его отнести можно с большой натяжкой.
Полицейский почесал затылок, слегка сдвинув на лоб фуражку.
- А меня это ебёт?
- Видимо да, - спокойно ответил Павел.
- Ах ты, сука, грубишь мне тут, блять?
- Отнюдь, - пытался отвязаться Павел.
- Да ты еще и умник вдобавок? – придирался мент.
- Офицер, - Павел поморщился, как от зубной боли, - я иду домой, трезвый, пятнадцать суток мне совсем некстати.
Лейтенант замолчал, видимо, думал, к чему ещё прицепиться. Наконец произнес:
- Зачем так поздно?
- Скорее рано.
- Издеваешься?
- Не смею даже, - улыбнулся Павел.
Из машины тем временем нехотя вылез второй мент, при этом довольно-таки профессионально жонглируя наручниками. А точнее, просто подбрасывал и ловил.
- Сидоренко, ты что с ним рассюсюкиваешь? – мент спрятал наручники и на ходу открыл кобуру...
- Спокойно! – вдруг раздалось откуда-то снизу. - Не двигаться! Всё что вы сейчас скажете, будет использовано против вас в суде!
Сердцем и духом лейтенант Сидоренко был твёрже кремня, но когда увидел говорящую, точнее, голосящую свинью, его хватило только рот открыть. Его хватило. Кондратий, Евлампий - не суть важно. Сидоренко еще раз глянул на источник голоса, сделал три шага в сторону, нервно дёрнул щекой и канул ниц.
Второй служитель закона вдумчиво оценил ситуацию, и понял, что с напарником произошла какая-то беда:
- Всем стоять и лежать! Быстро! – заорал он, и, как огромное пушечное ядро, ринулся на поле битвы.
Павел мгновенно обдумал противоречивые команды, проникся. Ложиться на мартовский асфальт было нелепо. Стоять по стойке смирно — значило получить в солнечное сплетение кулаком. Павел выбрал нейтральный вариант и просто снова сел на скамейку.
- Я тебя ща уничтожу!
Полицай неотвратимо приближался.
***
Вряд ли Уи знал что такое подкат. Скорее всего, он толком и не понимал, что происходит, просто звериным чутьём ощутил, что грядет большая неприятность. Свин взвизгнул и геройски кинулся под ноги полицейскому. Сдавший недавно переаттестацию возможно, в детстве и любил погонять с пацанами в футбол, но со свиноподвижным мячом стандарт разыграть не смог.
«Мяч» просто запутался в ногах, и стандарт был разыгран с поребриком. Здоровенный полицай хаотично взмахнул руками и грянул оземь. Лицо полицейского хрустнуло немного ниже козырька, а весь остальной организм получил команду — спать!
Оба стража порядка неподвижно лежали в живописных позах. Первый, как цветами, усыпанный смятыми конфетными фантиками, огрызками хот-догов и бычками.
Павел потрогал ладонями лицо, затем затылок, макушку, и снова лицо.
- Ты чего тут наделал? - удрученно спросил он, - пропустив извечное своё «Йопта».
- Лежат, опасности не представляют, - по-собачьи отряхиваясь, заметил свин.
Павлу показалось, что он улыбается.
- Йопта! – возмутился он, внезапно вспомнив своё любимое слово, - Это же закон! А ты вырубил двух служителей за одну минуту!
- Вот такая моя свиная переаттестация!
Уи мелко, часто захрюкал – он смеялся.
Павлу стало жутковато. Он воровато оглянулся по сторонам и вскочил со скамейки.
- Слы, экстрасенс цветовой… – сказал он и быстро пошёл подальше от неподвижных тел, - Иди-ка ты подальше! Мне еще с ментами вопросов не хватало…
- Паф! – весело хрюкнул сзади Уи.
- Уройся, свинья!
- Паф! Паф! Паф!
Копытца бодро цокали сзади – навязчивый спутник и не думал отставать.
- Хуль ты шепелявишь, свинота?
Свин поравнялся с Павлом. Во рту он держал какую-то хреновину
- Паф, я фе фебя спаф?
- Ну, двояко вроде, завтра нежданчики могут прийти. В виде участкового.
- А мы их эфим, - свин неловко сплюнул, и на асфальт, глухо звякнув, упал табельный ми… полицейский пистолет.
- Да ты охуел! - воскликнул Павел, ещё раз оглянулся по сторонам и быстро спрятал ствол в районе копчика.
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:01 | Сообщение # 26 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ
Часть 3.
Павел приложил ключ к домофону. Дверь сказала: "Орёл!", а, может, "OPEN", и, пикнув, открылась.
- Заходи, - дружелюбно пригласил он Уи.
Свин процокал прямо к лифту. Своим закрученным хвостишкой (в одной пивной такие, копчёными, подавали к пиву), он выписывал невозможные кренделя.
- Ты на миксер похож, - заметил Павел с улыбкой и, подумав, добавил, - или на блендер.
- Что такое блендер?
- Не озадачивайся, - ответил Павел, - такая херь, чтобы коктейли взбивать. Инна любит.
Уи подозрительно глянул на Павла.
- Она взбивает их свиным хвостом?
- Она пьет их!
Свин отвернулся и принялся юлить возле лифта. Присел, вскочил, и начал старательно прыгать: пытался нажать кнопку вызова.
- Ты хуль тут скачешь? – спросил Павел.
- Пешком что ли идти? - ответил запыхавшийся Уи.
- Мы пришли. Лифт до первого этажа ездит только сверху.
- В смысле?
- На первом я живу, не понятно?
- Понятно, почему ты никого не затопил, - ухмыльнулся Уи.
- Ну там... Мало ли чо, хе-хе. Может, погреб какой... Кароч не пизди, милости просим в мои пенаты, да...
Он подошёл к своей двери и пошебуршился ключом в замочной скважине.
- Вперед, свинина!
Уи весело забежал в прихожую, огляделся, и заявил:
- Пахнет гораздо лучше, чем в хлеву!
- Чо ты сказал? - удивился Павел, принюхавшись.
- Хорошо здесь, - виновато пояснил свин.
- Ноги вытирай.
Свин послушно вернулся на коврик у двери и повозился, притопывая. Павел тем временем прошел на кухню. Первым делом достал из-за пояса милицейский ствол, и сунул его в коробку с инструментами, а коробку в шкаф. Затем открыл холодильник и стал задумчиво изучать содержимое.
Из еды обнаружилась половина пиццы с курицей и маслинами.
- Пиццу будешь?
- Что такое пицца? – осторожно спросил Уи.
- Ну, это как блин, только сверху всякой ненужной хуйни навалено. Вкусно, – ответил Паша, выкладывая находку на стол.
- Дай попробовать?
- Зачем ее пробовать, ее жрать надо, - Павел откусил здоровенный кусок, и протянул ломоть свину: - держи.
Уи опасливо обнюхал предложенное угощение и осведомился:
- Вы это едите?
Но ломоть взял и стал осторожно жевать.
- Ебанись! – возмутился Павел. - Это итальянская кухня! Чо? Сытно же!
- Вроде бы, - ответило переборчивое животное.
- Не кроши на пол, свинья, - поморщился Павел. - С тех пор как Инна от меня съехала, я сам убираю.
- Извини.
Вежливый Уи, виляя хвостиком, быстро подобрал крошки и поднял на Павла преданную мордаху. Павел заглянул в небольшие умные глазки и взялся руками за голову. Почему-то за свою.
- Я не верю до сих пор! Не могут свиньи говорить! Ну, пиздец, ваще не могут! Я съехал крышей!
- А я все крошки съел, - ответил гордо Уи, - можно мне поспать где-нибудь?
- Сначала душ, - строго сказал Павел.
Уи послушно потопал к ванной вслед за ним. Павел оглядел зверя и усомнился.
- Ты мне эмаль щас всю попортишь, расчехлив ее своей парнокопытностью! А не мыть тебя нельзя, сам знаешь почему.
- Мне может на спину лечь? Щетина против копыт всяко мягче, - виновато улыбнулся свин.
- Я не хочу это видеть вновь, - строго сказал Павел, - поэтому есть выход.
Он заглянул в корзину для белья, нашёл четыре разноцветных непарных носка и торжественно потряс ими перед розовым пятачком нового приятеля. Свин вопросительно взирал.
- Надевай, - велел Павел.
- Куда?
- На ноги, куда!
Павел понял свою некомпетентность, в плане убережения собственной ванны, буквально на тридцатой секунде. Свин топтался по носкам, но они на него не налезали.
- Грёбанная свинья! Иди на руки уже!
Смешнее человека, заботливо надевающего на свинью носки, мог бы быть только слон, надевающий на скворца гермошлем.
- Вставай, - заботливо опуская в ванну свинью, сказал Павел, - И ножками не шеруди особо. Один рваный.
- Что?
- Носок.
- Понятно, - Уи неумело хрюкнул, - Какой?
- На задней где-то…
Павел подумал про себя, что мытье свиней с ним случилось впервые. И человек к этому моменту подошел предвзято. Щетки и мочалки в руках Павла носились, как сумасшедшие. И он израсходовал и мыло, и даже Иннин шампунь. Блистающий чистотой, душистый Уи весело похрюкивал, завернутый в большое махровое полотенце.
Павел стоял на кухне и прицельно, как учила Инна, курил в окно. Думал о том, что только что стал свинокупальщиком, или мытьесвином. Это добавляло пункт в его список профессий, но ничуть не тешило его эго. Направленное курение не помогло – пелена табачного дыма расползлась под карнизами.
- Спать пошли, - наконец строго сказал Павел.
- А где я лягу? – доверчиво спросил Уи. Порядочный свин даже мысли про зоофилов не допускал.
- Да на паласе пока, - ухмыльнулся Павел. - я не сходил на Сенной за соломой, извини.
Свин покрутился по ковру, попытался свернуться клубком, потом завалился на бок, и засопел в обе свои пятачковые дырки. А Павел с головой накрылся одеялом: сквозь окна проглядывал холодный и сырой, весенний рассвет. Под окном завелась и отъехала машина. Вслед за нею в объятья Морфея отъехал и Павел.
***
Череда звонков в дверь оказалась более настойчивой, чем утренний будильник, и более наглой, чем перфоратор соседа, проводящего унылую жизнь в бесконечных ремонтах. Павел еле продрал глаза и первое время не мог понять, что происходит.
- Кого принесло в такую рань? – пробормотал он, и, чуть не споткнувшись о лежавшую на полу свинью, босиком прошлёпал к двери.
В глазок он не посмотрел, поэтому получил родною дверью прямо в глаз, едва открыл замок.
- Йоптвайу! – только и успел промолвить Павел, отлетая к стене.
Тем временем, в квартиру заходили гости. В качестве гостя Павлу вполне хватило бы и одного Анзора, но тот, к сожалению, не ходил один.
В прихожую вошли три грузных кавказца в одинаковых кожаных куртках, и полностью её заполнили. Диаспора угрожающе молчала, разглядывая окончательно проснувшегося Павла.
- Когда? - наконец спросил один, с толстой золотой цепью на мясистой, поросшей чёрным волосом шее.
Павел, потирая ушибленный глаз, вежливо и тихо предложил:
- Анзор, последняя ставка. Играем на все!
- С чего ты решил, что я пришел с тобой играть?
- А зачем ты пришел? – спросил Павел, и тут же, получив удар под ребро остроносой лакированной туфлей, замолчал.
- Я пришел забрать твой долг, карточный долг, понимаешь?
А должен был Павел много. На последней раздаче он умело блефовал, но его родные «две пары» против «сэта» вылились в круглую сумму, причем, с портретами нерусских президентов. Президентов-близнецов было много. Более ста близнецов - это невероятно. И очень печально.
- Анзор, одну раздачу! – корчась на линолеуме, простонал Павел.
- А ты азартен, но…- тут Анзор задумался, - ставка какая?
- На весь мой долг, плюс немного твоих наличных, я ставлю эту квартиру.
- Немного - это сколько? – подумав, спросил Анзор.
- Тысяч тридцать.
- Евро? Да ты не помутился рассудком? – ухмыльнулся Анзор.
- Если в евро, тогда одну, - согласился Павел, нещадно опуская визави по банковскому курсу.
Анзор задумался, почесал небритую черную морду, потом, хитро улыбнувшись попутчикам, сказал:
- Раздавать будет не ты. Раздавать будет вот он, - он ткнул пальцем на одного из телохранителей.
- Может я? – наивно поинтересовался Павел.
- Хе-хе, - Анзор усмехнулся в усы, - я знаю, как ты раздаешь.
- К сожалению я знаю как раздаешь ты, - ответил Павел, вспоминая последнюю роковую раздачу. И, вздохнув, пригласил гостей на кухню.
Куда делся свин, пока в прихожей шли разборки, - неизвестно. Павел решил, что благоразумно спрятался. Умный зверь старался никому на глаза не попадаться, даже самому Павлу. Только раз Паша услышал, как в углу, за тумбочкой, что-то хрустнуло. Видимо, оттуда настороженный Уи тихо разглядывал непрошенных гостей.
- Хорошо, - сказал Анзор, усаживаясь на единственном табурете Павла, - одна раздача. Менять можно сколько угодно карт. Хоть все пять! Мне эти «ривер-хуивер» не нравятся абсолютно. А на месте твоей квартиры мы сделаем парикмахерскую. Приходи стричься, если казённо не постригут.
- Шуточки у вас, - невесело ухмыльнулся Павел.
Один из мордоворотов Анзора очистил игральный (прежде – кухонный и по совместительству - обеденный) стол. Остатки пиццы во все стороны рассыпались по кухне Павла. В углу многозначительно и очень тихо хрюкнули.
- Сдавай, - скомандовал Анзор и по-хозяйски развалился, растопырив под столом ноги.
- Да, раскинь картографию свою, - вторил Павел, так и сяк пристраиваясь, чтоб не на коленях, не на корточках, но и не стоя. В конце – концов, примостился на углу.
Карты легли на поцарапанный пластик цвета «морёный дуб». Павел собрал их первым, постучал ребром по столу. Не своим - карточным. Ребро болело. Но хуже всего было то, что глаз быстро затек и теперь плохо открывался. В «три дэ» Павел оценивать уже не мог.
***
Первая карта оказалась тузом, это немного воодушевило и Павел улыбнулся. Зато лицо Анзора было неподвижным, словно камень. Эдакий памятник из черного гранита на чужой могиле. Он тоже собрал карты и сразу раскрыл перед собой. Павел же натягивал по одной.
Карты тревожно холодили пальцы.
Вслед за первым тузом шел второй - туз пик. Затем, поочередно, открылись десятка треф, десятка червей… И десятка пик.
Павел, словив с раздачи «фул хаус», нервно подёргал конечностями, чему способствовала его поза на краю стола, и стал победоносно улыбаться, почти как Путин после выборов. Может, чуточку скромнее.
- Анзор, тебе карту? - спросил раздающий мордоворот. Второй, подпирающий задом мойку для посуды, глухо крякнул.
- Я не меняю, - усмехнувшись, ответил противник Павла, - мне и так хватит.
- А тебе? – обратился он к висящему над столом хозяину квартиры. Пока ещё хозяину.
***
- И мне! – воскликнул Павел, но тут же осёкся.
Свиноподобная бестия пробралась под стол и теперь резвилась у него в ногах, поочередно покусывая за голые икры. Павел несколько раз несильно лягнул Уи, чтобы тот отстал. Но свин не унялся, а, наоборот, неожиданно проворно полез на руки. Павел, виновато улыбнулся участникам нелегетимного казино, и, морщась от боли в ребрах, подставил свинье плечо. Уи, царапаясь копытцами, немедленно взгромоздился туда, и, мило тычась пятачком в ухо, прошептал:
- У него все красные!
- И хули? – еле слышно буркнул Павел. - У меня фул! Это явно выше, чем тупой флеш!
- Паш, я не понимаю ваших дел, но у него с каждым разом красного все больше и больше!
- Оп-па! - Павел отодвинул голову и благодарно глянул в хитрые свинские глазенки.
Игральщики в покер слегка оторопело взирали на трогательную сцену общения Павла с плечеползающим существом.
- Это еще кто? – подозрительно спросил Анзор.
- Животное. Домашнее. Вьетнамец. На Новый Год берег, хе-хе, - неловко пошутил Павел, чтоб отмазаться, - да это ваще хорёк. Только… ожирением болел.
- Вместе с домом пойдет? – уверенно перебил Анзор.
- На него не играл, купишь мороженой бразильской свинины, - твёрдо ответил Павел.
- Мороженые хорьки из Бразилии? – спросил Анзор, оглядывая недоумевающих телохранителей. Те пожали плечами, и кинулись в мобильный интернет. А вдруг так?
***
Уи благодарно лизнул Павла за ухом, как поцеловал.
- Уи! Фул с раздачи - это мега вещь! – снова шепнул Паша.
- Меняй три карты, – настойчиво посоветовал свин, - Следующие будут, как картинки!
Анзор потянулся, затем снова сполз на край табуретки, постучал по столу волосатыми сардельками пальцев. На средней сардельке поблескивал массивный перстень.
- Ну, Паша? Что скажешь?
- Дай подумать, - ответил Павел. - Сильная рука, но хочется сильнее.
Анзор подозрительно глянул на раздающего. Мордоворот у мойки кашлянул, а Павел задумчиво глянул на свина и решился.
- Меняю три!
- Твое право, - Анзор пожал плечами.
Павел сбросил две дясятки и туз. Естественно, не по масти «пики».
Как и полагается по правилам, «крупье» отложил одну карту в сторону и Павлу отсчитал ровно три.
- Даже не смотри, - шепнул свин, - держи лицо, сделай как у того – морду кирпичом.
Павел прислонился щекой к свинье и застыл…
***
Время тянулось мучительно, словно жвачка на подошве ботинка.
- У меня «стрит–флеш», - весело сказал Анзор наконец, показывая свою руку. Действительно, карты были от «двойки» и до… На червях.
- А у меня, - Павел немного замешкался, - «десять» и «туз». Это то, что я видел. А что пришло… Чаю хотите?
- Да, - ответил раздающий.
- Да, - кивнул второй мордоворот и отлепил зад от грустно скрипнувшей мойки. .
- Тогда. Чайник стоит на холодильнике. Нажимаете кнопку, он кипятит вам воду… А вот заварка вам не светит по ходу. Хотя проигравшему полагается, - Паша впервые улыбнулся по-настоящему.
- Что?
- Смотрите сами!
Павел бросил три карты на стол. Анзор хищно дернул носом и вытаращил глаза, но сам переворачивать карты не стал. Открыл их «крупье», которому оставалось жить менее часа…
«Валет», «Дама»… и «Король». Все по масти «пики»!
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:02 | Сообщение # 27 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ
Часть 4.
На кухне воцарилась гробовая тишина. Диаспора молча смотрела на перевернутые карты. «Крупье» вытер ладонью разом вспотевший лоб. А Павел приподнялся.
Приподнятый человек в семейных трусах, выглядел бы нелепо в любом случае. Но только не в том, когда у него случается такой карточный расклад. Павел поставил на пол свина, гордо выпрямился, поморщившись от боли в ребрах, значительно оглядел присутствующих, откашлялся и произнес:
- Я не буду оригинальным, и скажу на языке великого Шекспира…
Свин в его ногах зачем-то поклонился сперва Анзору, затем мордоворотам.
Павел сделал артистичную паузу. Он, весело глянув на Уи, и, получив одобряющий ответный взгляд, торжественно продолжил:
- Гейм, сука, овер!
Краткая речь его вдохновила, и, окончательно разошедшись, Павел заорал почти на чистом немецком:
- Шнеебальшлахт! Натюрлих! Хуянцэ! Чих-пых! Залупотворожник!
В зарубежных языках Павел был не особо силен. Возможно, ему не хватало той легкости, с которой изъяснялись выпускники инъязов; словарный запас не помешало бы расширить, базу укрепить. Зато он прекрасно знал, что когда карты выстраиваются в комбинацию от «десятки» до «туза», причем, показывая друг дружке свою мастепринадлежность, это не просто круто! Это мега-круто! Он так радовался, что станцевал бы. Но любимой его песней был «Менуэт» Чижа... А Ольги поблизости не было.
Тем временем разумный свин метнулся к шкафчику в углу, открыл дверку мордой и чем-то звякнул в ящике с инструментами.
Анзор, словно впервые в жизни, тупо разглядывал свой битый, по всем при чём, статьям, «стрит-флеш». Мордовороты растерянно чесали бритые подбородки. На Павла никто не смотрел, зато он незаплывшим глазом смотрел по сторонам, пока внизу не раздалось уже слышанное однажды:
- Паф! Паф!
- Ога, пригодится, наверное…- мельком глянув вниз, ответил Павел. Кряхтя, нагнулся и спрятал принесенный свином ствол где придется.
- Ара, слушай! – наконец произнес Анзор. - Это я тебе сейчас проиграл? Невозможно же! Давай еще раз!
- Одну раздачу, по договору, - твердо отказал Павел.
- Что? – тихо спросил «крупье» и повернулся в его сторону. Паша спокойно отступил на шаг и выхватил ствол.
- Упал нахуй на месте! - тихо сказал он. - С простреленной коленной чашечкой очень трудно ходить.
Второй боец отлип от мойки и двинулся вперед, но в Пашином отчаянном лице читалось, что тот, хоть и выглядит нелепо в семейных трусах, стрелять будет на поражение. Целясь в голову.
Дуло ментовского пистолета отвернулось от замерших шестерок и пристально- прицельно уставилось на Анзора. Тот медленно сполз с табурета и растянулся на полу.
- Бабло гони, - сказал ему Павел.
- Тридцать?
- Не смеши, торги устраиваю я. И мне нравится слово «олынклюзыф». Кто не знает этого слова, тот никогда не был в Турции.
- Мы же в России? – робко уточнил Анзор.
- Это даже усугубляет, - ухмыльнулся Павел. – Деньги. И смотри, без выебонов. Стреляю сразу.
Анзор приподнялся, как на гимнастике, осторожно почесался подмышкой и явил на свет лопатник. Уи подошел, виляя хвостиком, спокойно взял зубами кошелек и преданно положил у Пашиных босых ног.
- Гут, - произнес Павел, - теперь у этих. Платите деньги, господа! И давайте без резких движений, иначе угощу свинцом.
Охрана вяло зашевелилась, вынимая кошельки. Свин вопросительно глянул на Павла.
- Копейка – рубль бережет, - многозначительно пояснил тот.
Уи рыльцем прифутболил к Павлу сперва один, затем второй кошелек шестерок.
- Хоть на такси оставь! – сказал неудавшийся «крупье».
- Это еще зачем? – удивился Павел и по-ковбойски крутанул на пальце табельное оружие полицейского.
- Машину тоже заберешь? – аккуратно, двумя пальцами выуживая из кармана ключи, спросил «крупье».
Анзор что-то пробурчал, поднимаясь с пола, и так гневно глянул на охранника, что у Паши мелькнула мысль: жить тому осталось недолго и невесело.
- Пешком полезно, - хохотнул Павел. Уи довольно хрюкнул.
Павел подошел к окну, выглянул, и нажал на брелок. Рядом, помигав габаритами, весело откликнулся черного цвета внедорожник.
- А теперь пшли вон, - сказал Павел, открывая окно и отходя в сторону, - вдогонку могу пулять, так что… Резвее, господа!
Несчастливый игрок и его малочисленная свита покорно двинулись к окну.
- Куда, блять?! – заорал Павел. - Это моя бойница! Выходим через дверь, стараемся не будоражить соседей и резво рассасываемся. Вам рассказать как надо рассасывацца?
Почему-то заинтересовался только Анзор. Павел объяснял немногословно, помахивая «Макаровым». Чуть подумал, и для пущей убедительности налепил ему на лоб «семью» пиковой масти: Вальта с Дамой и Королем.
Анзор на пороге обернулся, и глянул с такой ненавистью, что Павел немедленно поднял ствол к потолку и спустил курок. Пистолет негромко, как-то несолидно хлопнул (дверь, если постараться, хлопает громче). Люстра в прихожей с треском взорвалась и щедро оросила диаспору осколками. Прихожая погрузилась в полутьму, и дверь, обдав полуголого Пашу холодным воздухом, захлопнулась.
Во время прощальной сцены Уи осторожничал за Павлом, но, едва непрошенные гости покинули гостеприимный дом, весело выбежал вперёд и принялся скакать по осколкам люстры.
- Это было так замечательно! – взвизгнул он. - Как в сериале про Пореченкова! Паш, ты - супермен!
Павел подтянул суперменские семейники, довольно улыбнулся и строго сказал:
- Собираться пора. Эти черти вернутся минут через скоро. Не втроем.
- Зачем? – удивился свин.
- Ты какие телеканалы смотрел в своем хлеву?
Уи задрал пятачок к простреленной люстре и стал вспоминать:
- «Рен-ТВ», «НТВ»… «Час суда» в основном.
- Вот у нас меньше часа. Потом нас обоих пустят на котлеты. Надо спешить.
Покряхтывая и морщась от боли, Павел стал поспешно одеваться. Судорожно напялил брюки, быстро отыскал чистые носки и свитер. Уи старался не путаться у человека под ногами. Молча чесался о тумбочку в стороне, воздерживаясь от ненужных советов и болтовни. Паша уже обувался, как тут, словно гром посреди грозового неба раздался звонок - резкий, ожидаемый и неминучий. Павел на секунду замер.
Едва услышав звонок, Уи немедленно юркнул на кухню, откуда принялся опасливо наблюдать, как развиваются события. При этом не забыл подожрать разбросанные по полу кусочки пиццы. Паша мог сердиться. А как он сердится, свин уже знал.
Павел схватился за ствол, и хрустя осколками убитой люстры, подкрался к двери и, резко открыв её, заорал:
- Тебе башку прострелить что ли, сука? Лежать навзничь! Стреляю без промаха!
***
- Оп-па! – удрученно заметил свин.
Хрупкая девушка, в короткой серой куртке, на пороге квартиры Павла сперва подняла руки, затем неловко попыталась лечь навзничь.
- Инна? – конфузливо спросил Павел, все еще оглядываясь и размахивая пистолетом по сторонам.
- Уинна! - подал голос свин, бодро высовываясь из кухни.
Девушка тем временем поднялась, отряхнула одежду и залепила звонкую пощечину «бандиту» с пистолетом. «Бандит» принял это как должное и поставил ствол на предохранитель, стоически дернув только что ударенной щекой.
***
На вопросы, кто здесь долбоёб и мудак, Павел отвечал немногосложно. Кивал головой и тыкал пальцем себе в грудь. Уи тоже выглядел виноватым. Он тихо сидел в углу гостиной и искоса рассматривал гостью.
У девушки были правильные, нежные черты лица, зеленые глаза и пухлые губы. Изящная, с прелестной фигурой, она могла бы уверенно взять приз зрительских симпатий на любом конкурсе красоты. И даже главный приз! Правда, не без вторжения в неё членов жюри. Тем не менее, Инна выглядела скромной, возможно, из-за гладко причесанных волос. Тем более, что «хвостик» - это реально гладко…
- Паша, Паша, - качнула головой Инна, – А ведь я тебя предупреждала, что ничем хорошим твои увлечения не закончатся.
Павел достал деньги, раскрыл их веером, и с видом победителя шмыгнул носом.
- Посмотри, до чего ты дошел, - продолжала Инна, не замечая «опахало» из Рузвельтов. Ты открываешь дверь с пистолетом, потому что ждёшь бандитов. Ну и чем ты лучше, чем они? Разве так можно жить? И долго ли так проживешь?
Павел явил на свет оружие:
- С этим?
Инна сказала довольно спокойно:
- С этим до канадской границы ты не дойдешь.
- А где у нас граница с Канадой?
- Нет её! – крикнула девушка и потрясла кулачком, – Пашка!!! - и почему-то разрыдалась.
Павел поковырял ногтём пуговицу на джинсах.
- Паша, ведь ты такой умный, - продолжала Инна, - почему ты не найдешь себе нормальную работу? Мы могли бы жениться, я бы тебе…
Унылый Павел поперхнулся застрявшими в горле словами и закашлялся. Инна до сих пор ему нравилась, он даже любил ее по-своему, по-павловски! Но жениться???
- Мне двадцать шесть, - продолжала Инна, всхлипнув, - и я с тобой уже четыре года. И что дальше? Неужели все было напрасно?
- Ну что ты, - промямлил Павел, и глянул на часы с кукушкой – китайскую имитацию механических, нелепый подарок Инны на прошлый день рождения. – Все будет хорошо. Дай мне только подняться…
- Да уж, куда лучше, - вздохнула Инна, глядя на выложенный на стол «мегакарэ» из ровно нарезанных иностранных бумажек.
Добрый Уи, виляя хвостиком, подобрался к ней и робко ткнулся в ногу пятачком.
- Какой у тебя звереныш милый, - очнулась Инна и почесала Уи за ухом. – Знаешь что? Если здесь оставаться опасно, пошли ко мне? У меня не найдут. Я бы могла…
- Устроить меня сторожем в свой, блять, детский садик? – прорвало Павла.
- Да хоть сторожем… - подняла лицо Инна. – Уже честный хлеб.
- Чушь! – фыркнул Павел. - Жить на съемной квартире, хе-хе? От аванса до зарплаты, блять?! Живи так сама…
- Я и живу!
Инна последний раз погладила Уи по морде и с достоинством встала.
- Напрасно я пришла.
- Я как бэ не звал! – огрызнулся Павел.
- Дурак ты, Паша. Дураком и умрёшь.
- Нах иди, а?!
Инна, не глядя на него, вытерла глаза, накинула на плечи курточку, прохрустела по прихожей и дверь снова хлопнула. Громче, чем выстрел из табельного полицейского оружия.
Павел плюнул на ковер, подорвался с места и бросил Уи:
- Пошли скорее, если не хочешь дождаться Анзора.
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:06 | Сообщение # 28 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ
Часть 5.
На выходе из подъезда Павел притормозил и внимательно осмотрел окрестности. Он убедился, что особой опасности нет, и скомандовал:
- Пошли пешком!
- Паш, у нас же машина есть! – напомнил свин.
- О! – осклабился Павел. - Кстати, поссать-посрать неохота?
Уи потоптался на месте, прислушиваясь к ощущениям. Видимо, свин почувствовал позывы «внутреутробных начинаний с продолжением», потому что, стесняясь, признался:
- Да, хочу.
- Ну, вот тебе и туалет будет! - Павел надавил на брелок.
Черный джип звонко пискнул и залихватски подмигнул габаритами. Павел приоткрыл дверцу и приглашающе махнул рукой. Не дожидаясь повторного предложения, Уи юркнул в салон, растопырил ножки и принялся мочиться на пол, под креслом водителя. Джип превратился в био-туалет для свиней. Павел снисходительно посмотрел на него и подумал, что сам имеет гораздо больше шансов для надругательства над вражеской машиной.
- Эх ты, свинья! - фыркнул он. - И какая ты свинья после этого?
- Паш, в смысле? - удивился Уи, аккуратно переступая собственную лужу, чтоб не влезть копытцем.
- Отходи!
Павел достал свой. Открыл все дверцы. И, старательно целясь, поочередно оросил все сидения. Холодный салон наполнился теплым паром, запахло общественной уборной. С расстегнутой ширинкой и членом в руке Павел оббежал вокруг джипа, и довольным тоном констатировал:
- На бензобак тоже приходится!
В знак солидарности с товарищем Уи вернулся в обосцаный салон, прищурил глазки, поднатужился и какнул.
- На заднее правое надо было, - укоризненно заметил Павел.
Уи почему-то внимательно осмотрел свою собственную ногу. Это получилось у него так забавно, что свин вполне мог бы стать звездой канала «Дискавери».
- Блять! – рассмеялся Павел, застегивая ширинку. - Я про сиденье вообще-то!
- А я?
- Не метко!
Свин отвернулся и вздохнул.
- С молока - не очень много, - печально заметил он, разглядывая кучку.
В качестве компенсации Павел высморкал в салон обе ноздри, вытер пальцы о спинку водительского кресла, еще раз оглянулся по сторонам и быстрым шагом пошел прочь от дома. На ступеньках возле магазина дремал бомж, лохматый как дикарь и вонючий, как привокзальная бесплатная параша. Павел на ходу бросил в его сторону ключи:
- Март месяц, жеппу не простуди! Правда, в салоне не очень комфортно…
Бомж молниеносно подобрал ключи, буркнул что-то вроде благодарности и резво метнулся к машине.
К удивлению свиней и человеков, джип без проблем завелся. Водитель, всей своей помятой рожей ухмыляясь в приоткрытое окно, стартанул с места.
- Вот, блять! – поразился Уи.
Свин даже споткнулся.
- Палец в рот не клади, ключи даже не кидай, – хохотнул Павел. - Шумахер умчался вдаль!
- Лихо он, - свин проводил глазами стоп-сигналы био-туалета.
- А ты освоил нашу речь, я смотрю?
- Слово блять - это ваша речь?
Павел присел на корточки, чтоб свинье было слышнее и понятней.
- Запомни, это слово может употребляться как угодно. Лично я его использую как восклицательный знак. Иногда как запятую. Понял?
- Вот, блять, - свин попытался понять, и, кажется, не смог. Но ругаться матом не прекратил.
***
Такси приехало довольно быстро. Павел уселся на переднее сидение, со свиньей на руках. Он старался не отвлекать водителя ненужными беседами. Уи вёл себя прилично: глупостей не болтал, песен не пел - просто смотрел в окно. Видимо, свин собирался с мыслями, потому что внезапно повернулся и ввёл таксиста в ступор метким вопросом:
- Постоянным клиентам скидка?
- У меня все по счетчику, - ответил таксист и тут же осёкся.
Его лицо стало по-детски растерянным, он переводил взгляд с Уи на Павла, а на дорогу больше не смотрел.
- И песни в вашем радио - гавно! – усугубил Уи.
С чувством давно забытой неловкости Павел попытался зажать ему рыло руками, но таксист уже давил обеими ногами на тормоз. Облик его стремительно хуел: таксист отчаянно пытался понять, что происходит. Каким образом случилось так, что мелкая свинья умеет говорить, или это розыгрыш, и жопой говорит ее хозяин? А, возможно, просто пора сдаваться психиатру и добровольно просить палату поменьше с решеткой покрепче.
Свинья умела много чего, например, еще и петь.
- Гавно песни твои, особенно вот эта, - наставительно повторил Уи, и хорошо поставленным сопрано пропел:
- Были белее снега-а-а свадебные трусы-ы! Свадебные трусы-ы-ы... До сих пор сейчас на мне-е! Тьфу, блять!
- Т... Т-т-там про цветы же! – глупо заметил таксист, и нервно сглотнул. – Пиздец… - добавил он затем, и упал на руль, даже не заикнувшись о плате за проезд.
- Придется добираться пешком. - Павел вздохнул, покрепче перехватил Уи под брюшком и выбрался из машины.
- Ты зачем его уничтожил? - на ходу спросил Павел у свина.
- А чо он? – возмутился Уи. - Рулит и слушает всякую херь?
- Ты еще рэпа не слышал, - ухмыльнулся Павел.
***
Саратовский железнодорожный вокзал жил своей обычной, суетливой жизнью. Бродили пассажиры с унылыми лицами и набитыми сумками, там и сям торчали продавцы всевозможной хрени, на лавочке обосновались пьяные бомжи, не взирая на гуляющий по площади наряд полиции.
Обосранный голубями памятник Дзержинскому торчал посреди вокзальной площади, как одинокий зуб в парадантозном рту. Зато кассирша за окошком оказалась молодой, симпатичной и улыбчиво-приветливой, с ямочками на щеках.
- Вам куда? - спросила она.
- Нам в краснодарский край, где казино есть, - скромно ответил Павел.
- Купе? Плацкарт? – уточнила девушка.
Павел пораскинул мозгами. Сам бы он вполне довольствовался плацкартом. Но свин в плацкарте вполне мог себе позволить вытворить нечто, из ряда вон выходящее. Спеть, сплясать, да чего угодно от свиньи ожидать можно! Практика показывала, что все, кто сталкивался с особыми свойствами Уи, впадали в ступор. А полный поезд ступорозных пассажиров, это, знаете ли… Дискомфортно, да и стремно порядком. Поэтому Павел решил локализовать парнокопытную опасность.
- Купе! - сказал он.
- Ваш паспорт? - попросила билетерша.
- Мне два билета! - сказал Павел, протягивая паспорт.
- А второй паспорт?
- А зачем?
- Мне же надо фамилию записать...
Павел сделал самое любезное лицо из арсенала лиц, и протянул в окошко сложенные книжечкой сто долларов.
- Вот его фото, - как можно мягче улыбнулся он.
- А фамилия? – ловко убирая денежку в карманчик кофты, уточнила кассирша.
- Э-э-э... - задумался Павел, - Напишите Шекспировский! – нашелся он вскоре. - Он у меня поэт и предсказатель в одном флаконе... Вру! Экстрасенс! Хе-хе.
***
Вторая сотка перекочевала к проводнице поезда, которую возмутил пассажирский билет на парнокопытное животное. По закону Уи полагалось ехать в вагоне для животных, в клетке, и обладать хуевой кучей справой: про общее состояние здоровье, о прививках, о породе и прочей хуетой, но портрет Рузвельта сотворил очередное чудо, и человек подмышкой со свиньей чинно зашел в вагон.
Павел вычислил своё купе и открыл дверь. Внутри оказалось два смешных попутчика. Один длинный, как жердь, и такой же худой, а второй – короткий и раздутый, как перезревший огурец. При виде Уи, их разные лица совершенно одинаково вытянулись. Кажется, Павел шокировал попутчиков свиньей. Как шведы на Онежском озере.
- Будем знакомы? – спросил Павел, подсаживая Уи на верхнюю полку, - Я - Павел. Эту свинью можно никак не звать, но к ней присоседилась кличка Уи.
Соседи изобразили радушие, засуетились, раскладывая столик.
- Андрей, - деловито представился длинный и с опаской покосился на Уи.
- Сергей, - кивнул головой короткий и широко улыбнулся.
Попутчики перемигнулись. Андрей, топорща тощие локти, проворно вынул из дорожной сумки пакет, пахнущий мясом. Там оказались аппетитные отбивные, вареный светло-серый говяжий язык, нарезанный толстыми нежными ломтями, и зажаренное до хрустящей корочки колечко настоящей домашней колбасы. Из свинины.
Павел виновато покосился на Уи, но тому, кажется, было плевать на останки мертвых собратьев. Он держал зубами сетчатый кармашек для вещей и забавлялся – тянул и отпускал.
- За знакомство? - Сергей звякнул стеклом в чемодане, и на столе появилась бутылка водки.
- Меня Паша зовут, - повторил для верности Павел, которому нечего было добавить к угощению, - а это мой друг... бессловесный, надеюсь, - и строго посмотрел на Уи.
Свин продолжал резвиться на верхней полке. Теперь зачем-то пытался включить свет в изголовье.
Сперва все шло просто замечательно. Поезд тронулся. Свин успокоился, удобно улегшись с большим куском сладкой булки. Уи зажал булку копытцами и с удовольствием обедал, по-свински чавкая и жмуря глазки от радости. Павел с попутчиками славно выпили и отлично закусили, рассказывая друг другу анекдоты и житейские истории. Зачем Сергей достал колоду карт, Павел так понять и не смог. И без них вполне нормально ехали. Но посудите сами, как отказать попутчикам в невинном удовольствии?
Для начала пару раз сыграли в дурака. Потом появилась вторая, а за нею третья бутылка водки. Потом, зачем-то, стали резаться в покер, и Павел не выдержал.
Заманивал он попутчиков профессионально. Отдавал, пасуя, лучшую комбинацию, стрит против двух пар.
Ночь пронеслась незаметно, игра лишь изредка прерывалась приходом проводницы с крепким, сладким чаем в красивых подстаканниках, которым соперники Павла запивали водку. Отличным железнодорожным чаем, густо настоянным на чайной соде (ведь именно таков секрет его вкусности).
Перед самой конечной станцией незатейливый стрит от девятки у Павла напрочь убил и сет. Дуплетом вышел тоже стрит, который начинался с четверки.
Попутчики были обобраны.
Уи, сладко дремал на верхней полке и даже не помогал Павлу. Тихо сопел и похрюкивал – видно, наслаждался поездкой. Но, как оказалось, ситуацию держал под контролем, потому что на последней раздаче свесил пятачок и тихо сказал:
- Паш, у худого - не флеш.
- Это что сейчас было? – поразился Сергей.
- Стрит повыше, - улыбнулся Павел в ответ.
- Нет! – покачал головой толстяк. - Вот эта хуйня сверху сейчас что-то сказала.
- Хуйня, лежащая на верхней полке, совсем не является хуйней, - спокойно ответил Павел.
- Бля! – возмутился Андрей. - Свинья тебе подсказывала!
- Ополонись, ёбненький, - Павел отодвинулся от стола, опустил в карман руку и легонько усмехнулся, - а то я тебе что-нибудь прострелю …
Какими бы пьяными не казались соседи по купе, поняли они прекрасно: что-нибудь простреленное будет болеть и кровоточить. На ближайшей остановке тощий Андрей с толстым Сергеем канули в Лету, оставив на столе наличность, а в душе у Павла - неприятный осадок.
- Героев в стране осталось не очень, - печально заметил с верхней полки свин.
- Блять! – раздраженно поморщился Павел, - Перестань анализировать! А то я буду анализировать в тебя!
Уи понял, что сболтнул лишнего, виновато повел пятачком и сменил тему.
- Паш, я срать хочу! – деликатно заявил он.
- Йоптвайу! – возмутился Павел. - На остановке эта урылка в форме, проводница, завсегда выключает возможность вхождения в туалет!
В маленьких глазах Уи отразилась огромная вселенская скорбь. Павел без лишних слов схватил свина в охапку и вприпрыжку помчался к тамбуру.
Возле закрытого на замок туалета кокетливо курили две малолетки.
- Извините, - осклабился Павел, протискиваясь мимо них в тамбур.
Девицы заинтересованно разглядывали Уи.
Павел устроился между вагонами и, как ребенка, перехватил Уи поудобнее для предстоящих дел.
- Давай, малыш, - проговорил Павел.
Малыш поднатужился, да как выдал! Видимо, пицца произвела изменения в его организме. Павел сразу понял значение слова «калоссальный».
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:07 | Сообщение # 29 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ
Часть 6.
Вокзал Павел не рассматривал, проскочил побыстрее перрон, брезгливо корчась, когда приходилось обходить нагруженных пассажиров – ему не терпелось.
- Где тут у вас деньги переводятся в фишки, а потом обратно? - спросил он у спешащего по своим делам дяденьки в очках и синей куртке, туго натянутой в районе обширного живота.
Прохожий удивился, растерянно оглянулся по сторонам и показал на терминал, вмурованный в стену привокзального магазина.
- Слы? – Павел хлопнул себя по ляжке, - Чего непонятного я сказал?
- Извините? - переспросил дяденька.
- Йопта! Я тебе по-русски спрашиваю, казино тут у вас где?
Было похоже, что дядя от рождения знал только где находится булочная, потому что показал именно в её сторону. Павел ободряюще почесал за ухом Уи и пошел туда. Сторона оказалась правильной - вскоре он углядел вожделенную вывеску. Павел поставил Уи на тротуар, хорошенько вытер ладони о штаны и значительно откашлялся.
Он приближался к одному из немногих, официально работавших в стране казино.
***
Фейс-контроль они прошли без проблем. Павел был готов снова заплатить за Уи, но не пришлось: либо охраннику на входе было похуй, какие свиньи к ним заходят, либо домашние питомцы «на удачу» давно считались в порядке вещей.
Подавляющий пафосной роскошью огромный зал манил доброй сотней заманчиво расставленных столов.
Охрана проволокла мимо них рахслюстанного, слабо лягавшегося парня.
- Я Билан! – кричал он.
- Хоть Хуян, - флегматично отвечал охранник.
- Вау! - изрек Уи, проводив Билана взглядом.
Он с любопытством осмотрелся, особо внимательно разглядывая мигающие лампочками автоматы и серьезные лица крупье над белыми манишками воротничков.
- Красиво, - сказал он. – Не то, что у нас в хлеву. Будешь в карты играть?
- Что-то подзаёб покер немного, - ответил Павел, подходя прямиком к рулетке.
Ему, до дрожи в пятках, хотелось не денег, а ДЕНЕГ!
- А это как работает? - спросил Уи шепотом.
- Ничего сложного, - тоже шепотом ответил Павел, - особенно с твоими способностями. Будем играть на цвет. Там их всего два.
Временами Павлу случалось выдавать сакраментальные фразы, но тут он превзошел даже самого себя.
- Эй, парниша! – обратился он к крупье, который был не младше самого Павла, - преврати-ка эти деньги в пластмассовые кружочки. И коробочку тоже предоставь. Кста, где тут у вас вскинуться можно?
- Не понял? - переспросил форменно-напряженный крупье.
- Висков принеси.
- Правильнее говорить «виски».
- Множественное число, дружище, - с ухмылкой ответил Павел, - два стакана, йопта!
Он похмелился импортным пойлом и огни казино засияли ярче. Взял на руки Уи.
- Ну, малыш, не подкачай! Если выиграем, я тебе лично педикюр сделаю!
Уи хмыкнул и подсказал Павлу правильный цвет.
- На красное, всё! – торжественно заявил Павел, выставляя фишки.
Шарик заметался по кругу, скакал, катался, и, естественно, остановился именно на красном. Фишек стало в два раза больше.
- А сейчас будет черный, - прошетал свин.
С замирающим сердцем Павел, отхлебнув из стакана, передвинул фишки на соседний квадратик.
- Хе!
- Ставки сделаны, ставок больше нет, - сказал крупье, запуская рулетку.
Свин не делал ошибок – фишки снова удвоились.
- Ваш выигрыш, - традиционно-безразличным тоном сказал крупье, двигая кучу фишек в сторону Павла.
- Поздравляю! – восторженно шепнул сзади кто-то из посетителей.
- А ща че будет? - спросил Павел свинью.
Но Уи отвлекся. Отвлечься было на что. В зал вошла самая настоящая леди. Если взять большой миксер, или, хотя бы бетономешалку, положить туда Жанну Фриске, Анну Семенович, Каро Мюллер, Саманту Фокс и Орнелу Мути, то выловленная квинтэссенция будет выглядеть именно так.
Между шикарных, декольтированных сисек у леди, негромко хрюкая, лежала свинья. Не такая, как у Павла, а элитная декоративная свинья, какую не купишь в магазине «Природа», на Максима Горького. Нежно розовая, надушенная изящная свинка, в ошейнике из кристаллов Сваровски.
- Черный, - сказал Уи, не сводя глаз со свинки и отмахнувшись левым копытцем.
- Точно?
- А?
- На куда ставить-то?
Уи, кажется, не слышал. Он не сводил глаз с гламурной свиньи, и даже, кажется, пытался ей подмигивать.
В момент запуска рулетки Павлу почему-то вспомнилась песня, которую исполнила Диана Гурцкая. Он мысленно пропел припев, сделал модуляцию и, как положено, во весь голос, на всё казино заорал:
- Пи-и-и-и-и-здец! Чувствую я тебя! Радуясь и любя!
И пиздец пришел неотвратимо. Крупье алчно собрал все фишки, проговорив два слова:
- Восемнадцать. Красное.
Внутренне помертвевший Павел злобно скинул свинью с колен.
- Паш, ты чего? – удивился свин, приходя в себя.
- Йопта! Мы только что просрали все на свете!
- Все на свете - это вот кружочки из пластмассы?
Павел даже отвечать не стал. Он размеренным шагом отправился прямо к декольтированной козе.
- Здрасьте, - по-джентльменски поздоровался он, - у вас свинья, это кто?
- Это моя радость, - жеманно ответила дама.
- Радость какого пола?
- Его зовут Ангел, правда, хороший? – дама потрепала Ангела возле ушка.
- Да пиздец ваще!
- Вы...
- Не выкай мне тут! – фыркнул Павел. - Ходишь, как дура, со свиньей на руках. Джордж Клуни, блять!
Павел вышел в курилку и в две затяжки вытянул сигарету. Ему не верилось, что такой фатальный проигрыш случился именно с ним. А как хорошо начиналось! В ногу ткнулось знакомое рыльце.
- Паф? – послышалось снизу.
- Съебись нахуй, - огрызнулся Павел.
- Что я не так сделал?
- На свиного пидараса ты похож.
- Это как?
- Блять! Это как людской, только круче! Хуёвее, вернее.
Свин восторженно прошепелявил:
- Паф, но у нее на вуках такая милафка! Я отвлекфя на фекунду.
- Уи, это не милашка, а, скорее, милаш.
- А ожефелье на фее?
- Йоптваю! Я знаю, что у хозяйки на уме?!
- Ты подрофно объяфни!
У Павла не всегда получалось говорить даже с людьми, но со свином он ликбез продолжил:
- Ты, по ходу, влюбился в такого же хряка, как сам! Из-за него мы просрали все бабло. Все, что забрали у Анзора, у попутчиков, и все, что выиграли только что. Скотина ты тупая. И пидарас!
Свин чем-то сплюнул и умильно заглядывал Павлу в лицо.
- Паш?
У ног Павла лежала одна-единственная фишка, невесть как подобранная Уи в казино...
|
| |
| |
| Алый_Вит | Дата: Четверг, 16.08.2012, 10:08 | Сообщение # 30 |
|
Админ
Группа: Администраторы
Сообщений: 1027
Статус: Offline
| УИ
Часть 7.
Павел воззрился на свина, затем на фишку, затем – снова на свина.
- В жеппу себе её засунь! – фыркнул он, наконец. - Лучше с проворотом!
- Паш, я правду говорю! – виновато пробормотал свин. - Семнадцать раз будет красное.
Павел, сомневаясь, еще раз глянул на фишку. Оказалось, свин умел находить фишки самого большого достоинства.
- Паш, последний шанс! – умолял Уи.
Свин по-собачьи приподнялся и теперь неумело «служил», выпрашивая прощение. Павел пораскинул мозгами и решил: была – не была!
- Ладно, - произнёс он, - но если какой косяк, я лично из тебя сделаю гуляш и прочие отбивные. Отбивать буду ногами. Понял?
Свин тихонько хрюкнул и быстро закивал головой. Павел подобрал фишку, взял Уи на руки и решительным шагом двинулся назад, к столу с рулеткой.
- На кра-сно-е! - значительно провозгласил он, выставляя всю свою наличность.
Рулетка завертелась по часовой стрелке, шарик бортиком помчался ей на встречу. В момент, когда шарик перескакивал бортики поля, Павел закрыл глаза… Пырлим-бырлим… Пырлим-бырлим…
- Двадцать пять, красное! - провозгласил крупье.
Павел торжественно хлопнул в ладоши.
- Виски! – тормознул он пробегающего мимо официанта.
Фишки удвоились, а на душе стало спокойнее. Уи заискивающе поднимал мордаху, заглядывая в глаза, возился на коленях: вскакивал и присаживался, видимо, тоже нервничал.
- Красное! – твердо сказал Павел.
Шарик снова бросился в припрыжку.
- Семь, красное, - безразличным тоном произнес крупье и, не глядя, подвинул к Павлу еще два пластмассовых кружочка.
***
Когда в школе проходили понятие геометрической прогрессии, Павел болел желтухой, подцепив гепатит С от развратной соседки Веры. Поэтому теории не знал. Зато сейчас вполне ощутил практику: гора фишек непрерывно росла.
Временами прибегали менеджеры, суетливо возились рядом. Трижды меняли крупье, дважды объявляли перерыв. Тогда Павел вставал поразмяться, брал Уи подмышку и подходил к бару пропустить стаканчик-другой.
Красное выпадало раз за разом, неуклонно и неумолимо. Вскоре вокруг стола собралась добрая половина зала.
- Вот это фартит! – сказал хриплый голос за спиной у Павла.
- Нихуя себе, - вторили ему.
- Пакета не найдется? – повернувшись, спросил Павел у зрителей.
Два-три посетителя автоматически похлопали себя по карманам, но пакет с надписью «Магнит» нашелся только у одного. После минутного замешательства Павел узнал человека, указавшего дорогу к казино, вернее, к булочной.
Тем временем в зале началось нездоровое шевеление.
Сотрудники безопасности постепенно стягивались и плотным кольцом обступали стол с рулеткой, за которым обосновался Павел с Уи.
- Неординарная ситуация, - переговаривались они по рации.
- План «А»… - бормотал один.
- Все к четвертому столу… - отвечал второй.
Если бы кто-нибудь задался целью ограбить казино, с наибольшей вероятностью успеха это можно было провернуть именно теперь, когда все внимание охраны сосредоточилось в одной конкретной точке, а именно, на человеке со странной свиньей и необыкновенным везением.
Свин поерзал на коленях, приподнял рыльце и шепнул на ухо Павлу:
- Паш, сейчас будет черное, но я не знаю, как это сказать…
- Че? – уточнил Павел, склонившись пониже.
- Если воткнуть пару вил…
- Куда? – пытался выяснить Павел.
- Да просто, оставить их в куче.
- Нихуя не понимаю.
- Я телевизор смотрел, да сторожа слушал! Совесть имей! Какой у меня словарный запас?
- Попробуй еще раз,- согласился Павел, напрягая соображалку.
Вокруг них сдержанно шумел народ. На «заклинившее красное» поспешно ставили фишки.
- Ставки сделаны? – хрипло спросил крупье.
Свин прихрюкнул самым серьезным тоном и тихо продолжил:
- Мне видятся… две палки!
- Точно?
- Прямее всех прямых, Паш, - уверил свин и весело лизнул в щеку.
Павел внимательно посмотрел на поле и передвинул пирамиду из фишек на цифру одиннадцать.
- Ставлю все на сюда! – весело брякнул он.
Крупье нервно сглотнул и запустил шарик. Он был бледен – почти сливался по цвету с форменной рубашкой. Кто-то шумно икнул и весь зал затих. В напряженной, глухо дышащей десятками ртов тишине громко катался по полю шарик. Вскоре круг остановился, и только шарик все скакал и скакал. Кинетической энергии у него хватило, чтобы перепрыгнуть кучу ячеек, наконец он замер и приземлился у одной.
- Одиннадцать, черное, - еле слышно, севшим голосом провозгласил крупье.
- Йе-е-ессс!!! – дуэтом заорали Павел и Уи. – Тридцать пять к одному! Бабла немерянно!
Павел артистично кашлянул:
- Пора и честь знать! – с ухмылкой пояснил он пораженной публике.
***
- Дальше – больше, - многозначительным шепотом заметил Уи.
- Лучше - жирная синица, - ответил Павел и направился к кассе.
Уи послушно бежал следом. Мягкие копытца свина, как в траве тонули в толстом ковре.
Павел постучал костяшкой указательного пальца в окошко кассы.
- Ау! Барышня! – игриво спросил он, потрясая пакетом с фишками. - Пластмаски на бумажки где тут у вас поменять?
Кудрявая девушка-кассир моментально поставила табличку «Технический перерыв» и растворилась, словно примерещилась она Павлу, а на самом деле и не было ее вовсе.
- Вот блять! – ругнулся Уи.
- Сука невозможная, - согласился Павел, в нетерпении потряхивая пакетом, полным фишек.
И в этот момент на его плечо легла чья-то ладонь. Даже не оборачиваясь, по одному весу руки Павел понял, что разговор предстоит серьезный. Он сделал умное, серезное лицо и медленно обернулся.
Сзади стоял некто, выше его на голову и шире ровно в два раза. Человек-параллелепипед. С рожей плоской, бесцветной и неуловимо-страшной, заставляющей вспомнить о ФСБ.
- Меня Сергей Апостолович зовут, - представился параллелепипед.
Вместо того, чтобы назвать свое имя, Павел нервно сглотнул.
- Пройдемте ко мне в кабинет,- не вызывающим возражений тоном предложил параллелепипед. Затем преспокойно развернулся и пошагал куда-то вглубь по коридору, даже не оборачиваясь, чтоб проверить, идет Павел или нет. И Павел, взяв Уи в охапку, проследовал за ним.
Глядя на внушительную спину параллелепипеда, Павел представил его на ринге или в строю, с автоматом. Он ожидал увидеть табличку «Начальник охраны», но на кабинете висела табличка «Заместитель директора».
Кабинет по сравнению с казино удивлял скромностью. Ни позолоты, ни ковров, никакой навязчивой роскоши. Обычный евроремонт, скромные мониторы на стене, кожаная мебель без единого изыска.
- Не буду заходить с шестого огорода, - начал Сергей Апостолович, усаживаясь за стол, - поэтому, перейду сразу к делу…
- Я вас внимательно слушаю, - ответил Павел.
Зам директора открыл рот, отчего его плоское лицо стало походить на ящик для писем с прорезанной щелью; потом закрыл и мило улыбнулся.
Павлу сразу стало страшно, но он внутренне собрался и улыбнулся в ответ.
- Мы же с вами взрослые люди… - вкрадчиво начал зам.
- Наверное, - благоразумно согласился Павел, сопоставляя немногочисленные, нехитрые события.
- Неужели вы думаете, - вежливо и спокойно продолжил начальник безопасности, - что какая-то приезжая эпидерсия сорвет куш и уедет восвояси?
По причине желтухи Павел многие уроки пропустил, поэтому на слово «эпидерсия» не обиделся. Но в этот момент почему-то вспомнил дважды выручавший его ствол, который остался на вокзале, в камере хранения, чтоб не выкручиваться и не врать во время прохода через металлоискатель. Не выдумывать титановую пластинку в черепе, после операции, стальной протез копчика, или алюминиевую лучевую кость на правой руке.
- Дальше? – спокойно произнес Павел.
- А дальше… - зам директора легонько постучал по столу черного дерева крышечкой от «Паркера». - Пожалуй, позову свою команду, и через пятнадцать минут ты станешь динамо-машиной, которая раскручивает рулетку.
- В чем дело, кэп? – добросовестно удивился Павел. - Я честно поставил на красное. Потом на одиннадцать!
Зам директора положил на стол «Паркер» и медленно поднялся, отчего Павлу показалось, что над ним нависла какая-то грозящая обрушиться мебель. Он нервно погладил Уи под мордой.
- Ты цифру оценил?
- Вы про «одиннадцать» или про размер выигрыша? – продолжал тупить Павел.
- А ты шутник… - Сергей Апостолович снова улыбнулся. – Хочешь, покажу тебе фото, видео с камер наблюдения?
- И что же там такое? – вскинул брови Павел.
- А там явно видно, что свинья тебе шепчет на ухо!
Павел задумчиво посмотрел на скромно сидящего на коленях Уи. Тот наградил его ответным взглядом.
- Сударь, вы гоните! – покачал головой Павел. - Свиньи не умеют говорить разговоры. Только в сказках.
- Обычные - да, - кивнул зам директора, - Но только не эта! После четвертой раскрутки направленный микрофон работал строго на вас.
Уи сдался первым, вскочил, и запел, мотая головой:
- Толька-а-а! Рюмка водки на столе!
Потом виновато улыбнулся и продолжил:
- Охранщика в хлеву звали Анатолий, да…
- Вот видишь? – довольно произнес Сергей Апостолович.
- О! Чудо! – фальшиво изумился Павел, - алилуя-ниибацца! Мелкая свинья реально провозглашает!
Заместитель директора снова раздвинул щель на своем почтовом ящике – осклабился.
- Цирк прекращай? – попросил он. – По большому счету, мне похуй на твой выигрыш…
Павел насторожился.
- Мне похуй на много чего, - продолжал Сергей Апостолович, - но мне не похуй вот на эту экстрасенсорную свинью.
Павел с трудом оторвал взгляд от почтового ящика и посмотрел на Уи.
Свин преданно вперился ему в глаза. Казалось, он мысленно передавал эсэмэски: «Не предавай, не продавай!»
- Итак, - продолжил заместитель директора, - ты сейчас идешь в кассу, меняешь свой выигрыш на нал, и спокойно уходишь.
- И?
- А за эту свинью лично я тебе дополнительно заплачу двести тысяч.
Сергей Апостолович гулко стукнул «Паркером» по столу. В голове у Павла звякнуло и дробно задрожало, Уи на руках завертелся, вильнул хвостом и пристально уставился Павлу в лицо. Тот изобразил мучительное раздумье.
- Он мне как бы друг, друзей продавать за такую сумму некамильфо,- наконец промямлил Павел.
- Хорошо, триста.
Павел показательно задумался. Уи запрыгал на коленях, всё пытался снова заглянуть в глаза. Но теперь Павел их стыдливо отводил.
- Четыреста, и мама не корябайся!
Без единого слова Сергей Апостолович встал, молча прошел к сейфу, набрал комбинацию каких-то цифр и достал четыре пачки денег.
- Я пошутил, - приветливо улыбнулся Павел, - я не учел одну особенность…
- Какую?
- Он еще петь может. Ты на «Интервидении» срубишь реал бабла. Он будет круче бурановских бабушек. Поэтому еще соточку добавь?
Свин наконец-то понял, что торги нешуточные. При чем, торгуются за его родную щетинистую шкуру. Он спрыгнул с коленей Павла и забился в угол, между гладкой светло-желтой стеной и комодом из красного дерева
- Еще сотку, нормально? - спросил Сергей Апостолович, на секунду отстраняясь.
- Нормально, но лучше две, - ответил Павел, мельком оценив содержимое сейфа.
- Шесть соток? – Раздельно повторил заместитель директора. Щель почтового ящика широко открывалась на каждом слове.
- Ы-ы-ы, - ответил Павел. - Это минимум.
Сергей Апостолович выложил на стол еще одну пачку.
- Семьсот тысяч за одну свинью! – покачал головой он. - Не в рублях! Отродясь не видел мяса дороже.
Уи с визгом выскочил из угла, метнулся через комнату и пятачком уткнулся в ногу Павла, все-таки вынуждая глянуть вниз. Мордаха свина оказалась мокрой. Из поросячьих глазок, полных слез, сквозило таким ужасом и болью, что Павлу стало немного не по себе. Свин пытался что-то сказать, но долго не мог, только всхрюкивал. Трудно говорить, когда душат слезы.
- Паш, - в конце-концов всхлипнул он, – А ведь я тебя спас от суицида, от ментов и от бандитов…
Павел пнул животное ногой.
- Семьсот тысяч доллоресов! Реальная цена за говорящий кусок сала! Уройся, свинина!
- Гад ты, - тихо сказал свин, внезапно успокоившись, и медленно пошел к двери.
- Пиздуй нахуй отсюда! – поморщился Павел, рассовывая по карманам деньги.
На пороге Уи обернулся и, грустно улыбаясь, сказал:
- Знаешь, Паш... Таких свиней как ты я еще не встречал.
- Зацени свою стоимость, уродец! – веселился Павел. - Семь сотен тысячев! В баксах!
Свин смерил человека взглядом с головы до ног и назад.
- Гандон ты, Паш. Бог тебе судья, сволочь!
- Слы?
- Хуль слы? Я для тебя столько сделал, а ты меня продал!
Новый хозяин Уи, Сергей Апостолович, снисходительно ухмылялся, внимательно наблюдая за ситуацией.
Внезапно свин подпрыгнул и всей тушкой повис на ручке. Дверь распахнулась, Уи взвизгнул и со всей возможной скоростью устремился прочь по коридору.
- Э-э-э! – недовольно заметил заместитель директора, поднимая левую бровь. – Шашлык уходит!
- У него это нервное, но я поймаю, ога! – крикнул Павел, вскакивая с места.
***
- Сука, какой живой! – Павел утёр пот со лба,- носился как ракета, блять! Еле поймал!!!
- Иди ко мне, - неожиданно-ласково сказал Сергей Апостолович, принимая визжащего свина на руки.
Свин не смотрел на Павла. Он плакал. Слезы ручьем лились из его небольших глазенок, вся морда животного, весь рукав пиджака Павла были мокрыми.
- Прощай, Уи,- торжественно произнес Павел. - Теперь ты собственность вот этого человека, который позволил обменять пластмассовые кружочки на ровно нарезанную бумагу, очень не русского достоинства, ога.
Заместитель директора почесал Уи за ухом и поставил на пол. Свин немедленно забился в прежний угол между стеной и комодом, и оттуда перепугано косился, но Павел больше не смотрел на него. Семьсот тысяч баксов нежно грели сердце через тонкую подкладочную ткань карманов.
Внезапно свин с визгом выскочил из-за комода, в поисках выхода заметался по комнате, даже попытался взлететь на руки, но Павел оттолкнул животное. Свин смешно отлетел и завалился на бок, затем поднялся на ноги и снова заплакал. По щетине текли крупные блестящие капли и падали на ковер.
- Хуль ты мондищь? – раздраженно фыркнул Павел. - За тебя дали семь!
Свин в последний раз поднял на Павла глазки, залитыми слезами, и Павел почти расчувствовался. Но тут же одернул себя и рявкнул:
- Сука! Иди нахуй!
Свин понурился и медленно отправился на прежнее место в углу.
- А с вами приятно иметь дело, вы очень благоразумный человек, - сказал Сергей Апостолович, - пройдите в кассу, препон не будет. Мы же все-таки люди…
Животное смерило людей саркастическим взглядом и отвернулось…
|
| |
| |
|
